Девушки здесь все такие милые

Никто не заглатывает наживку, кроме Адриана, который начинает рассказывать, как пытался писать свой роман от руки, но не смог разобрать собственные каракули.

– А вдруг я написал первую главу книги, которая могла стать классикой американской литературы? Но никто никогда об этом не узнает!

Адриан разглагольствует, девушки смеются, то ли над его словами, то ли – вероятнее – над ним самим, а их мужья по большей части хранят молчание, некоторые копаются в телефонах. Взгляд Джоны на миг пересекается с моим, и он, должно быть, вспоминает, как я выгляжу без одежды, – если, конечно, я не сливаюсь в его памяти со всеми прочими уэслианскими девицами.

Холодный палец ныряет за корсаж моего платья. Я не видела, как Салли вышла из-за стола, но вот она стоит у меня за спиной и шипит на ухо:

– Пошли со мной!

Я послушно поднимаюсь, избегая смотреть на Адриана. Мы выходим в холл, который, слава богу, пуст, если не считать красных и черных воздушных шариков, сбившихся в стайку под потолком. Салли оборачивается:

– Ты ездила к Кевину.

Я не подтверждаю ее слова и не спрашиваю, откуда она знает. У меня есть более насущные вопросы, и мне позарез нужны ответы.

– Что на самом деле произошло в ту ночь, когда Флора погибла? Пока мы с Кевином были вместе, где была ты? Видела пост на ДАПе о блондинке, бежавшей из Баттс-С?

Она разглаживает пальцем брови, но я вижу, что она пытается скрыть потрясение.

– Не помню. С каким-то парнем была.

Я пытаюсь подобраться с другой стороны:

– Что произошло, когда мы ездили в Дартмут? Я проснулась, а тебя рядом не было.

Она наклоняет голову:

– Зачем спрашивать? Ты и так знаешь.

На языке у меня привкус металла:

– Но почему?

– Сначала были мы – мы с тобой. А потом ты увязла в этой возне с Кевином и Флорой. Я же видела, что он тот еще фрукт. Не стоил он того, чтобы ради него все разрушить.

Я опускаюсь в кожаное кресло, распахнувшее мне свои холодные объятия.

– Вовсе я не увязала…

Она вскидывает растопыренные ладони:

– Да ладно! Ты чуть ли не умоляла меня поехать с тобой в Дартмут. Он меня поцеловал, мы перепихнулись. Похотливый пижон, только и всего.

Я снова атакую, пока она не вывернулась.

– Лорен рассказала мне про Иви. Ты говорила о ней так, словно она жива. Ты как-то причастна к ее смерти?

Произнося эти слова, я сама не уверена, какую «ее» я имею в виду – Иви, Флору или их обеих.

Салли дергает головой, но не отвечает.

– Скажи мне правду! – Я отодвигаюсь от нее. – Скажи мне: ты подбила Флору вскрыть вены?

– Я тут ни при чем. Это сделала ты. Браво, что тут сказать! Эсэмэски у тебя получились – прям жуть.

Я не отстаю, понимая, что она по-прежнему темнит:

– Ты вернулась в Баттс и подбила ее на самоубийство, пока я была с Кевином?

– Амб, – Салли кладет руки мне на колени и нависает надо мной, – нельзя заставить человека сделать то, чего он сам делать не собирался. А если можно – то это ты убила Флору.

– Слоан! – почти выкрикиваю я. Может, хотя бы ее настоящее имя привлечет ее внимание?..

Она опускается в кресло рядом со мной.

– Ты видела эсэмэски в телефоне Кевина. Он куче девок писал. Ты не была для него единственной. А для меня была! – Она хрустит костяшками пальцев. – Какая тебе вообще разница, как все было? Ты же терпеть не могла Флору!

– Ничего подобного, – возражаю я. – Я просто…

– Да брось ты! – перебивает Салли. – Вот я хотя бы готова в этом признаться. Я ее терпеть не могла. Она была слабачка. Такие, как она, ломаются, если чувствуют, что никому не нужны.

Это камень в огород Флоры, но и в мой тоже. Флора была нужна многим. Салли была необходима всем. А я ела себя поедом, изгладывала себя сравнениями.

Я фокусируюсь на лице Салли, на ее больших глазах и длинных волосах – как же я перед ней преклонялась! Ни меня, ни ее на самом деле не волновал Кевин. Нам не давала покоя девушка, которой мы не могли стать. Зависть Салли завела ее туда же, куда меня – моя. А может, и дальше.

Вот и весь расклад. Три девушки – и каждая обладает тем, чего жаждет другая. Я стала змеей, которая поглотила Флору, а Салли раскрыла пасть, чтобы поглотить меня. Может быть, все закончилось бы совершенно иначе, если бы мы поговорили по душам, – но мы жили в мире, где зависти не дано голоса.

– Ты слышала, что думает Кевин, – говорю я. – Что на самом деле ее убили.

– А может, он сам это и сделал. – Она барабанит пальцами. – Он же ее обнаружил! Расстался с тобой и пошел к ней. Увидел эти эсэмэски в телефоне и решил убрать ее с дороги.

– Да не делал он этого!

Какой только вины на Кевине нет, но вот тут он точно чист!

Салли теребит между пальцами прядь волос.

– Значит, пусть уже примет тот факт, что Флора наложила на себя руки.

– А если нет?

– Она хотела умереть. Она сама так сказала! Почему тебя так удивляет, что она осуществила свое желание?

Она расплывается в улыбке, и тут я понимаю. Понимаю, что Флора осуществила бы свое желание только в том случае, если бы кто-то ее подговорил, – а это могла сделать только Салли.

Она кладет ногу на ногу, сквозь разрез на платье виднеется бледная кожа.

– Флора интересовала тебя больше, чем я!