Дежурный после полуночи

Николай так и остался сидеть на асфальте. Лёгкие горели желанием затянуться никотином, пульсация в висках требовала разбить голову о ближайшее дерево, а разум припадочно метался между фундаментальными убеждениями и необходимостью неизбежного.

«Даже твоя любимая прислуга отвернулась! – пронёсся раскат хохота сквозь кости. – Скоро у тебя не останется никого! Тогда-то ты поймёшь, как мне здесь одиноко, и, может, наконец, решишь присоединиться!»

Уже возвращающийся Березин усердно тащил за собой старичка. Тот недвусмысленно прихрамывал и едва поспевал за ним:

– Профессор, скажите же ему!

Наконец, добравшись до сидящего подобно античной статуе Николая, Александр тяжело отдышался и лишь прикрыл глаза, поджимая морщинистые губы.

– Но профессор! – ошарашенно воззрился на мужчину Березин. – Как же?! И вы?!

– Степан… Иногда, чтобы выжить, мы вынуждены делать то, что необходимо. Даже если это противоречит тому, во что верили всю жизнь.

– Думаете, я этого не знаю?! Не понимаю?! Кто я, по-вашему?! – сжал кулаки Березин, яростно оглядывая Николая и Александра. – Я говорю, что есть границы, которые нельзя пересекать, если мы хотим сохранить в себе человека! Мы хотим выжить? Спасти группу? А что дальше? В каком мире мы будем жить, если опустимся до таких методов?!

Николай, в свою очередь, не двигался ни на миллиметр и, казалось, даже не дышал, смотря стеклянными глазами куда-то за грань видимого. Единственным признаком жизни стал металлически спокойный голос:

– Тогда предложи альтернативу. Как нам быть? Конкретный способ. Что нам делать, Стёпа?

– Давайте попробуем договориться с ними! Предложим им полную защиту, часть припасов, какие-то гарантии!

– Не выйдет.

– Да почему?! – гневно вскрикнул Березин, отчаянно вцепляясь себе в волосы.

– Потому что нам нечего предложить. Двое других, похоже, и впрямь ни черта не знают, а Олегу не нужны наши припасы или обещания. Его не купить. Его не убедить. Он ненавидит и наслаждается этим. Он хочет победить, а видеть нас умирающими – уже победа. И что хуже всего: он искренне уверен, что сможет выйти выигравшим. Потому это и единственный выход, Стёпа. Что бы мы ему ни говорили и ни предлагали, он не отступится.

Убедившись в собственных догадках, Александр поджал губу, опечаленно глядя на молодого медика:

– С некоторыми людьми просто нельзя договориться.

Березин в ужасе упал на колени рядом с Николаем и вгляделся в серое, поражённое болезнью лицо:

– Пожалуйста, Коля! Дай мне немного времени! Я что-то придумаю! Обещаю! Поверь мне!

Внезапно перед лицом пролетела маленькая белая песчинка. За ней ещё одна, а за ней ещё. Николай отмер и задрал голову – с неба, планируя по воздуху, медленно опускался поток плотного крупного снега.

– Он заражён? – мигом вскочив, крикнул доктор пугливо озирающемуся у двух оставшихся пленников Семёну. Рванув к валяющемуся у костра рюкзаку, солдат вытащил портативный дозиметр и дрожащими руками приблизил устройство к глазам, всматриваясь в показания:

– Уровень… Чёрт! Полтора миллизиверта в час!

Александр на мгновение задумался, прикидывая цифры:

– Пока не критично, но долго под ним оставаться нельзя!

По лагерю прокатился испуганный галдёж, народ принялся набиваться в кузов единственного грузовика, прячась от сыплющегося с неба яда. Матери похватали заворожённых снегом детей, пропихивая их в глубь транспорта, пока другие жители ломанулись отряхивать и перетаскивать разложенные под открытым небом сумки. Николай застегнул куртку и натянул капюшон, пряча голые участки кожи:

– Вот и всё, Стёпа. Время истекло.

– Коля, прошу, пусть это сделают Дима со своими! Хоть кто-то другой! Ты же не простишь себя после такого!

– Нет.

– Да почему?! – непонимающе чертыхнулся Березин, хватая товарища за шиворот. – Им наверняка не впервой колотить его! Уверен, они и слабые места знают! Тебе не нужно брать такое на душу!

– Я принимаю решение, а значит, и ответственность должна быть полностью на мне, – мёртвым голосом, не глядя в глаза другу, подвёл черту Николай, после чего повернулся к понимающе прикрывшему глаза профессору. – Не позволяйте никому вмешаться. Я всё сделаю сам. Соберите и снарядите тех, кто поедет в погоню. Натяните одноразовые тенты и объясните остальным, как не заразиться.

– Мы за всем проследим, – тихо подтвердил Александр и слабо поддерживающе похлопал врача по плечу.

Благодарно кивнув, Николай направился в лагерь. В спину донёсся полный страха и отчаяния голос Степана:

– Если правда сделаешь это – ищи себе нового помощника. Я не стану подчиняться человеку, который совершает подобное.

Врач, не оборачиваясь, молча направился к недавней операционной, сложил в рюкзак свёрток с хирургическими инструментами и, не отводя взгляда от леса, медленно зашагал вглубь по следам сержанта.

Окружённую темнотой опушку освещал лишь один ослепительно белый фонарь. Он был закреплён на стволе дерева и направлен прямо в лицо стоящему на коленях пленнику. Николай отправил Петю в лагерь укрыться от треклятого снега, остался посреди рощи один на один со связанным Олегом.