Диалог с историей (сборник)

Почему исторически все произошло так, как произошло, в чем причина? В значительной мере она заключается в демонстративном и агрессивном отказе от религии, в стремлении построить жизнь без Бога, что неизбежно приводит к забвению моральных ценностей. Эта причинно-следственная связь неизбежна, поскольку никакая мораль не возникает из пустоты. Она не «носится в воздухе», не выводится из научных теорий, не является результатом какого-либо специального плебисцита или «общественного договора». Нравственные ценности так или иначе получают свое обоснование за пределами повседневных человеческих знаний, социальных отношений и рационально-логических процедур. У любой системы ценностей, как хорошей, так и плохой, всегда есть «внешний», трансцендентный источник. Поэтому ее принятие людьми всегда сопровождается актом веры. А сама вера, по мнению ряда богословов и философов, возможна благодаря наличию у человека чувства божественного. Это врожденная идея, подобная ощущению времени и пространства, присущая нам в силу того, что каждый из нас есть образ и подобие Господа нашего.

* * *

Я хорошо помню, как в начале 1990-х годов прошлого века, когда закончилось длившееся десятилетиями идеологическое противостояние двух систем и рухнула биполярная модель международных отношений, многие прогнозировали, что вот-вот возникнет стабильный, предсказуемый, благополучный и очень устойчивый мир. Это будущее связывалось с победой, как тогда казалось, новейших универсальных ценностей. С легкой руки Френсиса Фукуямы был провозглашен «конец истории» как конечная точка развития человечества, которое якобы достигло вершины. При этом предполагалось, что и дальнейшая его судьба заключается лишь в распространении универсальных либеральных ценностей по всему миру.

Однако последнее десятилетие XX века и подходящее к концу второе десятилетие века XXI показали, что ценности, которые утверждались в качестве базисных, универсальных, в качестве единственно возможного источника счастья человечества, не выдержали проверки временем. Мир, увы, не стал ни более спокойным, ни более предсказуемым, ни более стабильным.

Мы прекрасно помним лозунг французской революции: «Свобода, равенство и братство». Что осталось от него сегодня? Если о свободе говорят постоянно, нередко при этом пытаясь расширить свободу одних за счет свободы других, то равенство превратилось в почти неприличное понятие, а о братстве за пределами церквей просто не вспоминают.

Мы слышим о свободе слова, но в «демократических» странах эта проблема решается простым отключением кнопки микрофона прямо в прямом эфире. Судьбу избирательных компаний решают не политические программы, а подробности личной жизни кандидатов. Нам говорят о свободе торговли – без политики, идеологии и государства – и одновременно вводят санкции. Одно и то же явление в одних случаях называют национальным самоопределением, а в других – сепаратизмом. Говорят о презумпции невиновности, но требуют признать свою «вину» на основании консенсуса обвинителей.

Классическая логика бессильна в таких ситуациях.

Обществу долго и небезуспешно внушали, что в эпоху глобальных институтов, сетевых коммуникаций и всемогущих медиа нелепо говорить о традиционных ценностях и национальных интересах. Надо, мол, переформатировать сознание под нужды мирового мегаполиса и открытых рынков – а кто не подчинится этим директивам, тот первобытный дикарь, мракобес, тоталитарная личность или опасный радикал.

Но сегодня риторика на тему политических прав и свобод и элитаризм социально-экономических решений входят в непримиримое противоречие. Нарастает диспропорция между демократическими принципами и фактическим правовым неравенством. Такова сущность имитационной демократии либерального толка.

Это противоречие неразрешимо в рамках устаревшей модели развития. В очень недалекой перспективе ее защитникам придется сделать непростой выбор: либо уменьшить степень социально-правового неравенства, либо перейти к прямым тоталитарным методам управления.

В наше время многие привычные представления о «естественном» устройстве общества и жизненного мира человека обнаруживают свою несостоятельность. Секулярный трансгуманизм, социал-дарвинизм, экономика ссудного процента терпят историческое поражение. Это означает, что перед нами открывается необходимость повторного поиска нравственного консенсуса и модели социальной справедливости.

Тема связи нравственности и справедливости чрезвычайно волнует меня как Патриарха, как священника. Я убежден, что нравственный консенсус есть единственно возможный фундамент, единственное универсальное основание для мирного сосуществования разных культур и народов в нынешнем мире – сложном, неустойчивом и непредсказуемом.