Диалоги. Извините, если кого обидел.

— Если шарф и случается носить, то вот танцевать танцы, полные экспрессии, в античной тунике — совсем никак… Всё же живем на болоте, ветры же не располагают к кабриолетам в повседневном быту. К тапочкам же располагают, но тапочки не располагают. Последние были дарены минувшим кавалером в придачу к журналу «Beach», что означает просто «сука» или, смягчая, «стерва».

— Вы уверены, что ваш кавалер подарил вам именно такой журнал? А тапочки были в нём, как пробники духов и компакт-диск неизвестной группы? Впрочем, у вас непростой город. Мне давно говорили — если вам дорога жизнь, держитесь подальше от торфяных болот.

— В первом варианте написания названия журнала была указана транскрипция (эдакий реверанс в сторону любителей афро-американизмов). Вы же, сами того, возможно, и не желая, указали мне на неуместность местечкового расизма, потому приблизили к реальности, впрочем, у нас тут на болотах все так неоднозначно…

— Я знавал одну bitch, она даже снималась в модных журналах. Ничего мне не подарила, хоть и могла.

— Вы путаетесь в показаниях. Ваш журнал назывался «Beach», а bitch — это моя знакомая. Вы определитесь уж, а то просто тревожно как-то.

— До тапочек ли тут? К тому же они были с обезьяньими мордами… Не знак ли это судьбы…

— Вообще, всё это провокация, я считаю: дарить журнал с названием bitch и соприлагать тапки: а вдруг ударит? Хотя тогда можно и привлечь, а потом утопить в торфяном болоте и оное поджечь.

— Тогда в Ангкор! Анкор! В Ангкор? Иль сэкономить и обойтись Англетером?

— В Англетер!

Диалог DCCCXLIV

— Сестра вот ещё вспомнила. Как-то она училась в седьмом классе, а меня позвали прочесть им курс лекций по истории искусств. И вот я прихожу. Эти подростки гундят, чего-то шуршат, переговариваются, в общем как обычно — на меня ноль внимания. Ну я посмотрела, постояла, а потом рявкнула: «Тихо все! Я вам не училка какая-нибудь. Я и обматерить могу». И они тихо прослушали весь курс лекций.

— А я однажды бегал за мерзавцем-учеником по партам. Поймал и скрутил.

— И что, и что?!

— Это как в том анекдоте, где человек открывает дверь и на пороге видит смерть. «Ну и чё?!» — спрашивает он. — «Ну и всё».

Диалог DCCCXLV

— Интересно: когда начнутся массовые демократические расстрелы по национальному признаку?

— А что, ты уже починил шезлонг и блендер? Ты ведь мечтаешь это наблюдать из шезлонга?

— У меня есть запасные. Жду не дождусь, когда можно будет посмотреть расстрелы. Я уж и билеты заказал с открытой датой.

— Проверь билеты — их вечно какие-то лохотронщики продают. Написано «Партер», а места оказываются у стенки.

— Ты знаешь, у стенки даже лучше видно. И ощущения острее. Чувствуешь свою вовлеченность в происходящее, буквально эффект присутствия. Тебя пронзает история.

— Не стоит заранее радоваться, есть вневременное предсказание по этому поводу:

«Р и ч а р д. Думаю, что у вас могло хватить совести поступить со мной как с военнопленным и расстрелять меня как человека, а не вешать как собаку.

Б э р г о й н (сочувственно). О мистер Андерсон, извините меня, но это рассуждение штатского. Вам не известно, видимо, каков средний процент попаданий у стрелков армии его величества короля Георга Третьего. Знаете вы, что произойдет, если мы вышлем взвод солдат расстрелять вас? Половина промахнётся, а остальные такого натворят, что начальнику охраны придется приканчивать вас из пистолета. Тогда как повесить вас мы можем с совершенным знанием дела и к полному вашему удовлетворению. (Дружелюбно.) Я вам от души желаю быть повешенным, мистер Андерсон».

Диалог DCCCXLVI

— А про водку-паленку и трёх бомжей истории нет? А то что-то про них все забыли.

…

— Немедленно? Можно. А горло принимает еду?

— А для чего нужны стигматы святой Терезе?

— Ах, ведь это не ответы. Это — утешения. А то, что они у него на каждый случай, сомнению не подлежит.

— Ну, можете и не верить, но мне это представляется решительно невозможным. То не домой придешь, то не один, то под утро, то водки нет, а если уж и получится так, что есть, то и не напьешься толком. Да и вообще, не напьешься ей. Это я так, наверное, по молодости лет считаю.

— Нет, это вы просто по молодости условия задачи меняете. Я тоже так делал, когда молодой был. В смысле, условия менял. Они ведь ей тоже не нужны. Но они ей желанны. И ещё: «…Я вообще замечаю: если человеку по утрам бывает скверно, а вечером он полон замыслов, и грез, и усилий — он очень дурной, этот человек. Утром плохо, вечером хорошо — верный признак дурного человека. Вот уж если наоборот — если по утрам человек бодрится и весь в надеждах, а к вечеру его одолевает изнеможение — это уж точно человек дрянь, деляга и посредственность. Гадок мне этот человек. Не знаю, как вам, а мне гадок.