Диалоги. Извините, если кого обидел.

— Скажите, вот в вашем тексте есть фраза «Идеальный для меня автор должен быть… управляем». Это что значит? Ну, да — не в вашем тексте, а в интервью, которое вы брали.

— Неуправляемый автор — не подарок.

— Но, может быть, плодотворное сотрудничество и готовность к компромиссам?..

— «Плодотворное сотрудничество» — понятие из одного словаря, а «готовность к компромиссам» — из другого. К тому же, нужно сначала уговориться, о каком разделе литературы мы говорим, ведь она напоминает театр постапокалиптических военных действий. Если мы говорим о Народном Ополчении с винтовкой на троих — одно дело. Если о кадровом составе многочисленных армий — другое. Или речь идёт о вербовке шпионами уникального секретного физика — третье. Я с трудом могу себе представить ополченца, что стоя перед командиром вдруг говорит: «Как — в атаку? Давайте будем готовы к компромиссам!».

— Забавное сравнение: автор стоит перед издателем как боец перед офицером. Мне казалось, что издательское дело — скорее джунгли…

— С джунглями — тоже хороший, правильный пример. В джунглях могут группами и по одиночке сидеть разные партизаны. Некоторые японцы лет по сорок сидели. Партизанам как-то особо не светят звания и награды (хотя бывает), они делают своё дело из любви к процессу и Родине-Литературе. Иногда (как правило, посмертно) партизан становится знаменит, но в большинстве же случаев партизаны портят жизнь близким и друзьям, а так же засоряют сайт проза. ру. Но если в желании стать маршалом гражданин вступает в ряды регулярной армии — тут уже начинается субординация и пресловутая управляемость. Как написано в книжке «Как написать идеальный детектив», что валяется в одном знакомом мне сортире: сказал литературный агент, что надо подписывать экземпляры в душном зале книжной выставки, — подписывай. Сказал он, — дай интервью мелкой местной газете — давай. Сказал, рукопись нужно к маю, нужно к маю, а не к июню, так не прекословь. Ты на службе, в погонах и пилотке. Ну и тому подобное дальше. Только термины разнятся — агент, редактор, пиарщик.

— Однако в армии за неподчинение приказу будет нашему рядовому наряд вне очереди и гауптвахта, в военное время даже и расстрел, а что автору светит в нашем случае? Книжку подписать и интервью дать местной газете — оно хотя бы тщеславие тешит, сдать рукопись к маю — это можно понять, а переписать главу, сократить часть сюжета — тут уже есть о чём поспорить.

— Вы определённо не понимаете тактики и оперативного искусства массовой культуры. Интервью местной газете, а равно как подписывание книжек — суть Господне наказание. Не сказать, что мытьё сортиров, но похоже. Нужно быть совсем безумцем, чтобы от этого получать удовольствие. Я понимаю, что приглашение в «Школу злословия» — есть жизненный успех. Или встреча с Президентом за чаем, венчающаяся надписью на книге: «Дорогой Вова, спасибо тебе за всё. Напомни, пожалуйста, референту, что дачу — тоже». Речь-то идёт о том, что тебе хочется спать, а старухи с книжками ждут в душном ангаре, что газета «Сантехник Колюбакино» нахуй тебе не сдалась, но отчего-то тебе говорят, что надо. А привезли младшего лейтенанта от литературы в город Н-ск, и вместо того, чтобы выйти на берег Унчи и раздавить там поллитру в тишине и спокойствии, волокут его в библиотеку говорить глупости. А хуле — тебя ж привезли в Н-ск вроде как в командировку. Ну, а велят ужать объём с сорока авторских листов до двадцати — смело жмите Ctrl+X.

— А как насчёт дезертирства?

— Можно, конечно, дезертировать — армий много, есть, как я говорил, партизанские отряды, в конце концов, можно положить свою жизнь одиноким охотником. Но тут надо ответить себе на несколько вопросов: примут ли тебя в новой армии в том же звании, или снова начинать с рядовых. Постиг ли ты какую специальность — ну, там снайпера, или там сапёра, что кому интересна, или остался всё тем же унылым пушечным мясом? Надо понимать, что издатели и агенты тоже не в безвоздушном пространстве живут, вечером на презентации бокалами чокаются, и вполне могут сказать: «А к тебе приходил этот спившийся прапорщик? Учти, вся его амуниция осталась у нас сроком на пять лет, а стрелять он разучился. Ну и неуправляем, да». Неуправляем — и именно с этого мы начали наш разговор.

— Понятно. Жаль только, что в этих сражениях на пересечённой местности нет творчества, а лишь сплошная работа. Я понимаю, когда хочешь стать генералом, нужно тянуть лямку, но всё это как-то скучно.

— Знали бы вы, как мне, давно ведущему одиночные действия в партизанском краю, это печально! Но я скажу вам по секрету, иногда я, прежде чем красиво развесить на деревьях людей, пойманных с оружием в руках, я беседую с ними о жизни. И уверяю, что если уж кто откроет рот и скажет «творчество vs сплошная работа» — смело можно совать ему голову в петлю.