Диалоги. Извините, если кого обидел.

— Вопрос касается Гайто Газданова или симулякра «Газданов»? А?

— Нет, я же говорю: не обратила внимание на слово «симулякр», симулякры — они такие, если Вы имеете в виду представления о Газданове и представления о протестантизме, тогда все понятно.

— Да и вся любовь, поди, построена на чувствах к придуманным образам. И ничего в этом страшного нет.

— Я и не просила объяснить, я просила описать — Вы же ответили. За что Вам спасибо. Про Поплавского мне особенно в тему. Про всю любовь я как-то не готова.

Диалог XLI

— Из литературного кружка меня вычистили. За чавканье.

— А потому что веди себя пристойно на заседаниях кружка. Носу перстом не чисти.

— Между прочим, только руководимый уже тобой Литературный кружок отмазался от обвинений в онанизме, как на оставшихся его членов посыпались обвинения куда более серьёзные.

— Ерунда. Главное, от обвинения в онанизме отбились.

Диалог XLII

— Деньги отдай, прохвост.

— Какие ещё деньги, ты, лишенец?! Может, тебе ещё дать код пластиковой карточки, где деньги лежат? Не ты, кстати, потерял на углу талон на повидло? Беги скорее, наверное, он там всё ещё лежит.

— Нет-нет, не надо мне чужого. Знаю я в вашей конторе повидло — оно вечно тухлое. Оттого все талоны-то и выбрасывают. А денежки-то всё равно отдай, уговор-то дороже. Тебе сто баксов — мусор, а у меня семеро по лавкам, младшенький с утра от голода плакал, лепетал: «Когда же добрый дядя Мидянин отдаст нам наши деньги?». Я ему всё утро отвечал, что дядя Мидянин не просто добрый, а очень добрый, и всё будет скоро-скоро, а пока можно пожевать краешек мочалки.

— Гапон. Истинно Гапон.

— Нет, не Гапон! Нет, не Гапон! Настаиваю я — ты добрый! Добрый дедушко Мидянино, дай денег!

— Я добрый, а ты Гапон. Отойди от меня, Сатана; не искушай Господа своего.

— Добрый дедушко! Это ты в зеркало глядишь, я справа стою, тебе говорю: «Добрый дедушко! Я сейчас в Ясную Поляну поеду, накосить жмыхов на зиму, насобирать детушкам брюквы в голодный год, а ты деткам моим дай сто баксов, как и обещал, а они тебя славить будут, молитвы возносить, чтобы тебя за твои непотребства черти не съели». Дай денег, дедушко!

— Дык вам, цыганам, только подай. И не отвертишься уже.

Диалог XLIII

— Привет, Березин!

— Привет, Мидянин! Деньги принёс? Или ещё что скажешь?

— Меркантильный нигадяй! Сиди вон и тихонечько радуйса общению с великим! Профаны в каждом жесте гения стремятса увидеть какой-то скрытый смысл; меж тем большой художник способен иногда просто пошалить, сделать что-то просто так… Жызне нет. Пойду-к покурю ароматического бамбуку.

— Умойся только потом.

— Ароматический бамбук не коптит. Ты путаешь его с соломою.

— Не путаю, лишь тихо радуюсь за тебя, но денег хочется не меньше. Знаешь, кстати, радостную весть? У нас, оказывается, Государственная премия по литературе стала 5.000.000 рублей. Мы с Бенедиктовым ужасно обрадовались.

— Как делить будете?

— Смешно спрашиваешь. По совести, конечно. Поровну только новички делят.

— Вам, убогим, нужна опора в этом качающемса мире! Отдавайте свою добычу повелителю, и он разделит её между вами не поровну, но по справедливости!

Диалог XLIV

— Я тебя егнорирую.

— Опомнись, зачем ты это! На нас же люди смотрят! Давай, может, отойдём куда, запрёмся?

— Я егнорирую тебя публично, и мне не стыдно. И вообще: кекс ничуть не должен шокировать широкую публику. Ханжам и старым девам уже давно пора признать, что кекс — это к чаю.

— Хорошо! Я тогда поддамся тебе! Делай это! Делай! Делай публично! О-о-о! Егнорируй меня! Прямо здесь — пока достанет тебе сил!

— Я публично делаю это уже четырнадцать с половиною минут.

— О-о! Я думал, что это прелюдия… Но ничего, делай это сильнее, да… Делай, наконец — ведь ты можешь!..

— Кто-нибудь, выведите вон пьяного.

Диалог XLV

— Там на меня только благость снизошла, а здесь как раз — люди злы.

— Березин! ты — мой духовный паровоз!

— Подкинь на уголёк-то!

— Ничего не ответила ему на это рыбка.

— Дело. Это сюжет для небольшого рассказа. Про то, какой могучий литератор пропадает в книжном купце сём.

Диалог XLVI

— Березин, здравствуй, батюшко. Плохо мне. Помолись за меня…

— Приходить с лопатой?

— Нет, достаточно просто стряхнуть меня со стула.

— Приклеился?

— Замолчи, о недостойный.

— Помойся, о великий. По дороге туда, может быть, ты будешь комично смотреться в коридоре со стулом, но потом наступит несказанная радость.

— Вы забанены, нигадяй.

Диалог XLVII

— Да нет, всякий знает, откуда ты произошёл. Твой носяра тут ни при чём.

— Я — еврей?!

— А чо? Пидорасов не любишь?

— А давай ему за это, брат Березин, по морде наваляем. Или выпьем с ним несколько водки.

— Но должны ли мы купить ему эту водку?

— Это уже вопрос экзистенциальный.

— «Белый аист». Я небогат.

— Имеет ли отношение «Белый аист» к «Беовульфу»?

— Ты злой человек, Березин; а то, что ты в четверг опрометью бежал от нас с Джаббою и Бенедиктовым в баню, я тебе вообще никогда не прощу.

— Я злой? Я звал тебя, но ты предпочёл грязь и немытость. Все вопросы к доктору Лектору!

— Доктору фамилия была Лектер.