Диана Гэблдон. Дыхание снега и пепла, т.2

- Джейми Фрейзер – честный человек, - сказал Роджер и опустошил свою кружку, - и благородный, - добавил он, ставя кружку на стол. – И говоря об этом, думаю, я должен пойти и найти его.

Колдуэлл оглянулся вокруг. Кругом царило беспокойство, мужчины требовали счета и расплачивались. Официальное собрание должно было начаться в два часа на ферме Макинтайра. Уже наступил полдень, и делегаты, выступающие и зрители медленно собирались, готовясь к послеполуденным дебатам и решениям. Чувство нехватки воздуха вернулось.

- Ладно. Передайте ему мое почтение, хотя, быть может, я увижу его сам. И пусть Святой дух проникнет под панцирь привычек и летаргии, обратит души и пробудит совесть тех, кто собирается здесь сегодня!

- Аминь, - произнес Роджер, улыбнувшись, несмотря на взгляды мужчин и нескольких женщин вокруг.

Он нашел Джейми в «Голубом кабане» в компании нескольких мужчин, над панцирем которых Святой дух уже вовсю поработал, если судить по шуму. Однако болтовня возле двери замолкла, когда он вошел, но не из-за его появления, а потому что в центре происходило что-то интересное. А именно, Джейми Фрейзер и Нейл Форбс, раскрасневшиеся от жары, эмоций и галлона или двух разнообразных спиртных напитков, как змеи, шипели по-гэльски друг на друга, наклонившись над столом.

Лишь несколько зрителей знали гэльский, и они торопливо переводили главные моменты диалога для остальной толпы.

Гэльские оскорбления – это искусство, и в них его тесть преуспел, хотя Роджер должен был признать, что и законник не терялся. Перевод зрителей был далек от оригинала. Тем не менее, вся пивная была в восторге, время от времени раздавались восхищенные свист и возгласы, или смех при особо острых выпадах.

Пропустив начало, Роджер понятия не имел, как начался конфликт, но, как бы то ни было, разговор был сосредоточен на трусости и самонадеянности. В своих высказываниях Джейми обвинял Форбса в том, что тот возглавил атаку на Фогарти Симмса, чтобы ценой жизни беззащитного человека показать себя важной персоной, что характеризует Форбса как низкого и трусливого человека. Форбс, который перешел на английский, осознав, что они стали центром внимания, заявил, что присутствие Джейми здесь – это вопиющее оскорбление для всех, кто являются истинными приверженцами идеалов свободы, ведь все знают, что он человек короля. Но он, надутый индюк, думает, что может всех обмануть и предать. И если он, Фрейзер, думает, что он, Форбс, такой дурак, чтобы попасться на фиглярские уловки и разговоры, имеющие не больше смысла, чем крики чаек, ему, Фрейзеру, лучше передумать!

Джейми хлопнул ладонями по столу, заставив его загудеть, как барабан; кружки задребезжали. Он встал, глядя вниз на Форбса.

- Вы оскорбляете мою честь, сэр? – выкрикнул он, также переходя на английский. – Если так, то давайте выйдем и сразу же решим этот вопрос!

Пот бежал по широкому раскрасневшемуся лицу Форбса, глаза его горели от гнева, но Роджер заметил в нем признаки запоздалой осторожности. Роджер не видел их противостояние в Кросс-Крике, но Иэн, покатываясь от смеха, пересказал ему детали происшествия. Последняя вещь, которую желал бы Нейл Форбс, была дуэль.

- У вас есть честь, чтобы ее оскорбить, сэр? – Форбс тоже встал и вытянулся во весь рост, как если бы обращался к присяжным. – Вы явились сюда, изображая большого человека, гуляете и выставляетесь, как сошедший на берег моряк с призовыми деньгами в кармане. Но есть ли у нас какие-либо доказательства, что ваши слова не просто надувательство? Надувательство, я повторяю, сэр!

Джейми стоял, опершись на стол, и рассматривал Форбса суженными глазами. Роджер однажды испытал не себе это выражение глаз. За этим быстро следовал беспредел, как в глазгинском пабе в субботнюю ночь, но только большего масштаба. Хорошо еще, что Форбс не знал об обвинениях Мальвы Кристи, иначе кровь уже бы пролилась.

Джейми медленно выпрямился, и его левая рука потянулась к поясу. Раздался дружный вздох, и Форбс побелел. Но Джейми потянулся к споррану, а не к дирку.

- Что касается этого … сэр, - произнес он низким ровным голосом, разнесшимся по всему залу. – Я выразил свои взгляды ясно. Я за свободу, и я отвечаю за эти слова своим именем, своим состоянием, - он вытащил руку из споррана и с треском припечатал к столу маленький кошелек, две золотые гинеи и драгоценный камень, - и своей священной честью.

Комната молчала, глаза всех были устремлены на черный бриллиант, мерцающий каким-то зловещим светом. Джейми помолчал три биения сердца, потом потянул воздух.

- Есть ли здесь кто-нибудь, кто изобличит меня во лжи? – спросил он. Он адресовал вопрос якобы всей зале, но его глаза были прикованы к Форбсу. Адвокат стал пятнистым красно-серого цвета, как протухшая устрица, но ничего не сказал.

Джейми снова замолчал, еще раз оглядел комнату, затем взял кошелек, деньги и драгоценность и вышел за дверь. Снаружи городские часы пробили два часа; их удары медленно и тяжело прозвучали во влажном воздухе.

Л’оньон-интеллиДЖенсер.