Дианова гора

— Это не причина. Есть капитан, решите с ним, — отрезал главный. И добавил, уже улыбаясь, собирая на столе бумаги: — Вы же ошкрябщики, вон какие суда ржавые оббиваете, а с «заскорузлым» боцманом не можете справиться… Всё, товарищи, освобождайте уголок! Надо дать людям передохнуть!

Шишов так и сделал. Он не стал разыскивать «боцмана с платочком» и побежал в капитанскую каюту. Потряхивая белобрысым чубчиком, капитан Звонцов гладил через холстинку брюки.

— Да как же так?! — стукнул утюгом капитан, осердясь на боцмана ещё и за то, что из-за него его застали за таким некапитанским занятием, — Он же мне обещал!

Капитан наскоро покончил с брюками и вызвал Беседочку.

— Боцман! — произнёс капитан вкрадчиво, даже нежно, что, конечно, не предвещало ничего хорошего. — Вы читали, что написано на плакате?

— Где? — невинно спросил боцман и обвёл взглядом каюту. В ней пахло чем-то палёным. Небольшое «загорание», как это называют пожарники, пожалуй, могло бы сейчас облегчить его положение.

— У трапа, вот где!

— У вас чем-то палёным пахнет! — повёл мясистым носом боцман, но тут же заметил на койке свежевыглаженные клёши и сразу догадался…

— Что вы мне зубы заговариваете! — вскипел капитан. — «Палёным»! Может, это вы подгорели со стыда, третий раз всех обманываете! Читали или нет?

— Читал… Грамотный.

— Ну, что там написано?

— Много там чего написано… А что вы кричите?! У меня за тридцать пять лет плавания знаете, сколько в ушах капитанского крику напрессовано?!

Закусив губу, капитан отвернулся к иллюминатору. Действительно, горячиться не стоило.

— А написано там, дорогой Иван Михайлович, — прежним зловещеласковым тоном продолжал капитан, — там написано, что маляры взяли обязательство досрочно сдать «Геркулеса». А вы — вот вы! — им мешаете. Да, да! И трюм свободен, и есть куда шмотки перетащить…

Капитан прошёлся по каюте и задёрнул штору у койки с брюками.

— Непохоже это на вас, Иван Михайлович! — уже спокойно упрекнул Звонцов. — Может, что-то мешает? Какие-то есть причины?

— Та… что там мешает… Ничего не мешает, — поморщился боцман. Он действительно трижды обещал освободить кладовые, и ему было неловко перед капитаном. Но и говорить про гнездо не хотелось. Несерьёзно как-то… Подумаешь, какое дело — птюшечка!

Боцман пыхтел, переминался и не уходил, хотя капитан его уже не держал.

— Вообще-то, есть одна… причина, — выдавил наконец Беседочка, — Гнездо там у меня…

— У вас?!

— Ну… У меня в фонарной-малярной. Птичка поселилась. А у неё уже чикулята.

— Какие?

— Да такие… Ма-асенькие!

— Пойдёмте, покажете.

Птичек на месте не оказалось. Четыре полуголые шеи тянулись из гнезда.

— Промышлять полетели, — словно бы извинился за своё хозяйство боцман. — А поглядели бы, как сам-то, трясогуз, подкармливал её, когда она сидела, яички парила, — прямо как сиделка!

Они стояли у двери. Присмотревшись, капитан оглядывал фонарную-малярную, отмечая отменный порядок, и думал, что зря накричал на Беседочку, такого боцмана поискать…

— Вот как тут пустишь ошкрябщиков? — развёл руками Беседочка. — Погибнут чикулята.

— Птенцы?

— Ну. У нас на селе их чикулятами звали.

— Так бы и сказали сразу, — вздохнул капитан. — А то темнили, темнили… Что делать-то будем, Михалыч!

— Я думаю, Евгений Викторович, если вы не будете возражать, взять на заводе краску и доски для стеллажей да сделать в рейсе самим, моей боцкомандой.

— Добро! — подумав, согласился капитан. — С этим решено, а дальше-то как? Нам ведь уходить скоро. В субботу, наверное, уже придёт «Антей». Не успеют подрасти твои чикулята. А с гнездом в море идти — тоже не годится.

…На «Геркулесе» уже шли испытания отремонтированных механизмов. Запустили свою, судовую, электростанцию. Работал на малых оборотах главный двигатель. «Геркулес» сверкал свежей краской. Только в носу, где размещались кладовые, борт был ржавый и облупившийся.

— Слушай, Стёпа! — миролюбиво сказал боцман мастеру после разговора с капитаном. — Ты на меня не обижайся. Тут, понимаешь, такое дело…

— Да знаю я, Михалыч! — улыбнулся Шишов. — Сказал бы прямо, я хоть знал бы… Как решим?

— Всё решено. Сам со своими ребятами сделаю. Давай мне краску, какую положено, ну и ещё там что-нибудь в качестве презента: кистей, флейчиков, того-сего… И сразу же актик тебе подпишем об окончании работ.

И обрадованный Шишов побежал на планёрку доложить главному инженеру, что с «Геркулесом» он рассчитался.

А через неделю пришёл «Антей» — точно такой же сухогруз, той же серии «силачей», построенный годом позже, — младший брат «Геркулеса». Командовал «Антеем» осетин Кадзаев, друг Звонцова по мореходке. После ухода «Геркулеса» «Антей» должен был встать на его место, и его пока поставили рядом.

Капитаны встретились на причале. Кадзаев после рейса был ещё в полной форме, а Звонцов в рабочей куртке, но, как всегда, в щегольской «капитанке».

— Здоров, Женя!

— Привет, Коста! Как плавал?

— Нормально! Когда уходишь?

— Думаю, денька через три. Сейчас идет ревизия двигателя, потом окраска машины начисто — и гуд-бай!

— А чего у тебя полубак не крашен?

— Боцман решил сам сделать, в рейсе… Чудит старик!

— У тебя Беседочка?