Дьявол в ее постели

Двинул бедрами, входя на всю длину в ее жаркое лоно.

Прорвавшись через преграду, которой не ожидал, и вызвав вскрик боли, который никогда не забудет.

Глава 18

Едва громкий крик вылетел из ее груди, Франческа закусила губу и мысленно обругала себя. Разумеется, она знала, что будет больно! Просто… не ожидала, что настолько.

Она благодарила судьбу за то, что кое-что знает о боевых искусствах, что тренировки научили ее преодолевать боль. Иначе не смогла бы прильнуть к Чандлеру и впиться в него как репей, когда он попытался отстраниться.

И все же он успел выпрямиться и извлечь свое естество. Франческа не могла не признать, что для ее напряженного тела это стало облегчением.

– Подожди! – прошептала она. – Подожди! Не останавливайся!

Они должны закончить то, что начали. По многим причинам.

– Боже мой! – бормотал он. – Твою мать! Боже мой! О черт…

Она терпеливо ждала, пока он переберет все известные ей английские ругательства и еще несколько неизвестных.

Уткнувшись ему в шею, вдыхала теплый запах его кожи, льна, мыла и еще чего-то более природного. Кажется, сосны или кедра. Рождества. Этот запах напомнил ей о Рождестве. Не в силах удержаться, она высунула язык и попробовала.

«Я только что лизнула Рождество». Нелепая мысль, и еще более нелепое желание попробовать еще раз.

У кожи Чандлера был прекрасный вкус. Правильный вкус.

– Черт тебя побери, Франческа, ты что, лизнула меня?!

Еще несколько раз она полной грудью вдохнула его аромат, прежде чем нашла в себе силы отстраниться.

– По правде сказать, – промурлыкала она, – ты лизнул меня первым.

И еще как «лизнул»!

Разумеется, она знала самые разные способы, какими двое могут доставить друг другу удовольствие – не зря же дружила с двумя весьма активными, в том числе и сексуально активными, женщинами. И оргазм был ей знаком, хоть до сих пор Франческа всегда достигала его сама.

Но она даже не подозревала… и в самых смелых своих фантазиях не могла вообразить, что губы и язык мужчины способны на такую невероятную порочность! Что порожденная ими эйфория может быть ни с чем не сравнима с самого начала и почти невыносима в конце.

Губы и язык… любого мужчины? Конечно, нет. Только Деклана Чандлера.

– Отпусти! – приказал он нетерпеливым тоном, граничащим с паникой. – Мне нужно убедиться, что ты…

– Нет, – решительно ответила она, прижимаясь к нему теснее, затвердевшими сосками к широкой мускулистой груди. – Нет, мы еще не закончили.

– Но ты же… – Он не двигался, словно громом пораженный. – Ты хочешь?.. Но… как же… черт… как такое может быть? Все думают…

Франческа спрятала улыбку у него на плече. Нечасто ей случалось поражать мужчин до потери способности к связной речи!

– Потом, – ответила она. – Еще! Быстрее!

Как видно, желание лишило связной речи и ее.

Просунув руки между их телами, скользнула ладонями по его неправдоподобно твердому животу, нащупала ниже впечатляющий орган, с радостью убедилась, что он тоже тверд как камень.

Тверд и влажен ее собственной влагой.

Чандлер судорожно втянул в себя воздух, когда она обхватила его орудие.

– Не заставляй меня упрашивать! – хрипловато прошептала она.

– Черт побери, Франческа!..

– Знаю. – Чуть откинувшись назад, она прижалась лбом к его лбу, потерлась с ним носами. – Я хочу тебя. И всегда хотела. С детства знала, что ты предназначен для меня. Либо ты станешь моим, либо никто. И не сомневайся – ты станешь моим!

Он издал короткий хриплый смешок и подавился в конце, когда она слегка провела ладонью по его естеству. Бедра его инстинктивно ответили на эту ласку – рванулись вперед, навстречу ее руке, прежде чем Чандлер, опомнившись, отстранился.

– Не так! – выдохнул он.

– А как?

– На кровати.

Он поднял ее со стола и перенес на кровать, подхватив одной рукой под плечи, другой под колени. В этот миг Франческа ощутила себя маленькой, хрупкой и нежной.

Странное чувство, которое было одновременно приятным и беспокойным.

Он осторожно уложил ее на постель, и она утонула в любимых своих одеялах, пахнущих ванилью и цветами апельсина. Франческа потянулась, проверяя мышцы – нет, нигде ничего не болит. Чандлер стоял у кровати: навис над ней, словно гигантская грозовая туча.

– Господи, ты меня погубишь! – прошептал он.

– Вот как?

Она протянула руки ему навстречу, вдруг ощутив странное, почти девичье смущение. Без него холодно и одиноко; но когда он рядом, Франческа готова на все.

И он откликнулся на этот молчаливый призыв, накрыл ее собой – своим жаром, мужественностью, всепоглощающей страстью.

– Да. Ты меня погубишь, но это не причина останавливаться!

На этот раз приподнялся над ней, глядя в глаза долгим, пронзительным взглядом; затем приблизился к ее лону и вошел в него одним медленным, плавным, бесконечным толчком.

На этот раз боль была немногим сильнее шепота; а следом пришло что-то еще. Какая-то беспокойная, жадная нужда – призрак того безумия, что владело ею несколько минут назад.

Она медленно принимала его в себя, чувствуя, что ее ножны идеально отвечают его мечу, что они созданы друг для друга – и ничуть этому не удивляясь.

Она ведь принадлежит этому мужчине.

И всегда ему принадлежала.