Дьявольский коктейль

- Рановато ты явился, - заметил я.

- А какая разница, тут дожидаться или где-нибудь еще?

- Ну, пошли наверх. Мне надо переодеться.

Он поднялся в мой номер и безошибочно выбрал самое удобное кресло.

- Хочешь naartjie? - спросил я.

- Я предпочел бы мартини.

- Ну так закажи.

Он позвонил, заказал себе выпивку, и ее принесли, пока я был в душе. Я вытерся и вышел в комнату в одних трусах. Конрад вооружился еще и огромной сигарой, достойной Черчилля, и теперь сидел, окутанный дымом, запах которого навевал мысли о лондонских клубах и плутократии. Он просматривал стопку газет, все еще аккуратно лежавших на столике. Потом сложил их, как было.

- Это все я уже читал, - сказал он. - Ну, как тебе нравится для разнообразия быть настоящим героем?

- Не пори чушь. Что такого героического в том, чтобы оказать человеку первую помощь?

Он усмехнулся и сменил тему:

- Черт возьми, что же все-таки заставило тебя приехать сюда на премьеру, после того как ты столько лет отказывался демонстрировать свою физиономию иначе, как на экране?

- Я приехал посмотреть лошадей, - сказал я и объяснил насчет Нериссы.

- А-а, ну тогда понятно. Ну и что, узнал ты, что с ними не так?

Я пожал плечами:

- Пока нет. И вообще не знаю, как это можно выяснить. - Я выудил из чемодана чистую рубашку. - Завтра поеду на скачки в Джермистон и буду смотреть в оба, но вряд ли кому-то удастся доказать, что виноват Гревилл Аркнольд. - Я надел носки, темно-синие брюки и туфли без шнурков. - Слушай, а что вы с Ивеном тут делаете?

- Фильм, что же еще?

- Какой фильм?

- А, какую-то чертовщину про слонов. Ивен вбил себе в голову, что непременно хочет снять этот фильм. Все было готово еще до того, как на него повесили «Человека в машине», и, поскольку мы проторчали в Испании дольше, чем рассчитывалось, сюда приехали позже, чем было надо. Сейчас нам уже полагается быть в Национальном парке Крюгера.

Я стал причесываться.

- А кто в главной роли?

- Дрикс Годдарт.

Я оглянулся на Конрада через плечо. Он сардонически усмехнулся.

- Ивен им вертит как хочет, дорогуша. Дрикс только и делает, что выслушивает указания, точно хорошо вышколенная собачка.

- Ну что ж, тем лучше для вас.

- Но Дрикс такой нервный, что если ему каждые пять минут не говорить, что он все делает блестяще, он тут же начинает думать, будто все его ненавидят.

- Он с вами?

- Слава богу, нет. Должен был быть, но теперь решили, что он приедет вместе с остальной группой после того, как мы с Ивеном выберем места для съемки.

Я положил расческу и надел часы. Рассовал по карманам ключи, мелочь и носовой платок.

- Ты не был на просмотре эпизодов пустыни в Англии? - спросил Конрад.

- Нет. Ивен меня не пригласил.

- Как это на него похоже!

Конрад отхлебнул большой глоток и покатал мартини на языке. Скосил глаза на столбик пепла на конце своей мини-торпеды.

- Хорошие вышли кадры.

- Ну еще бы! Мы с ними столько возились.

Конрад улыбнулся, не глядя на меня:

- Но сам фильм тебе вряд ли понравится.

Я ждал продолжения, но, видя, что объяснять он не спешит, спросил:

- Почему?

- В нем есть кое-что помимо чисто актерской игры. - Конрад помолчал, подбирая слова. - Понимаешь, дорогуша, даже мне, старому цинику, эти страдания показались чересчур настоящими.

Я ничего не сказал. Конрад взглянул на меня.

- Обычно ведь ты не любишь раскрываться, верно? Ну вот, дорогуша, а на этот раз…

Я поджал губы. Я прекрасно знал, что я сделал. Я знал это еще тогда, в процессе съемки. Я только надеялся, что ни у кого не хватит проницательности это заметить.

- Как ты думаешь, критики увидят то, что увидел ты? - спросил я.

Конрад кривовато улыбнулся:

- Ну а как же? Лучшие, во всяком случае.

Я уныло разглядывал ковер. Играть слишком хорошо, пропускать эмоции через себя и заставлять аудиторию чувствовать то же, что и ты, - это все равно что раздеваться на публике. Даже хуже. Это значит позволить всему свету заглядывать тебе в душу.

Чтобы суметь воспроизвести чувство так, что другие его поймут, а может, даже ощутят впервые в жизни, надо иметь представление о том, как это бывает на самом деле. Показывать, что ты это знаешь, - значит признаваться, что с тобой такое бывало. Человеку, по природе скрытному, не так-то просто раскрываться. А если не научишься раскрываться, никогда не станешь великим актером.

Я - не великий актер. Опытный - да, популярный - конечно, но, если не научусь выставлять себя напоказ, ничего великого я не создам. В том, чтобы раскрываться в роли дальше определенного предела, мне всегда чудилось нечто нездоровое. Когда я рискнул сделать это в машине, я просто рассчитывал, что мое «я» будет незаметно за испытаниями, которые переживает персонаж фильма.

Я сделал это из-за Ивена. Скорее в пику ему, чем для того, чтобы угодить. Есть грань, переступать которую актер может только по своей воле. Ни один режиссер не имеет права этого требовать. А я шагнул далеко за эту грань.

- О чем ты думаешь? - поинтересовался Конрад.

- Впредь я буду строго придерживаться рамок актерской игры. Как и раньше.

- Ты трус, дорогуша!

- Да.

Конрад стряхнул пепел.

- Если ты выполнишь свою угрозу, все будут очень недовольны.