Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932

– Вероятно, придется мне это пережить, старина, – сказал Толли. – Полковник Каррильо согласился выделить полдюжины солдат для сопровождения тем из нас, кто решит вернуться в Бависпе. Там нас встретят американские резервисты из Дугласа и примут на границе. Мы решили отправиться завтра рано утром. Я просто хотел повидать вас и попрощаться, Джайлс. Ну и занятное приключение мы пережили, верно? Слушайте, если вас занесет на Восточное побережье…

Я не пожал его протянутую мне руку. Я отвернулся.

– Убирайтесь отсюда, Толли.

15 июня 1932 года

В ночь предательства Толли я принял решение еще до того, как лег спать. Спал я всего несколько часов и поднялся еще до зари, тихо выбрался из палатки и пошел к коралю. Ночное дежурство нес все тот же паренек, Джимми, но на сей раз он не спал. Напротив, он был так бодр, что едва не подстрелил меня, прежде чем узнал. На него явно подействовало близкое присутствие апачей.

– Черт, Нед, не надо так подкрадываться к человеку, – пробормотал он. – Так и пулю схлопотать недолго.

– Вовсе я к вам не подкрадывался, Джимми, – заспорил я. – Я даже свистнул, когда подходил. Но я не хотел поднимать лишнего шума, чтобы не перебудить остальных и не всполошить животных. Вот я и посвистел, чтобы вы поняли, что идет свой.

– Вы разве не знаете, Нед? – сказал он. – Ведь именно так краснокожие друг другу сигналы подают. Свистом.

– Ну, они уж точно не насвистывают «Я поймал ритм», Джимми.

– И все-таки что вам тут надо посреди ночи, Нед?

– Мул.

– Мне не приказывали дать вам мула, Нед.

– Я знаю, Джимми, – сказал я. – Но все-таки прошу вас дать мне мула.

– Не могу.

– Конечно, можете.

– Зачем вам мул посреди ночи, Нед?

– Мне надо туда вернуться, Джимми.

– Куда вернуться?

– К тропе, – сказал я. – Я позабыл сумку с камерой, когда сидел у ручья, где мы накануне останавливались напоить лошадей. Не хочу, чтобы Большой Уэйд узнал, что я ее потерял. Мне мул нужен всего на пару часов, Джимми. Я вернусь еще до рассвета. И никто ничего не узнает.

– Если вы едете только на пару часов, Нед, зачем вам спальный мешок в седельной сумке?

– Люблю, чтобы все было под рукой, Джимми. Только и всего.

– Не боитесь напороться на апачей?

– Они по ночам не нападают, Джимми, – заверил я. – Слишком суеверны для этого. Лошадей по ночам крадут, но человека убивать не станут, потому что его призрак, почувствовав себя одиноким, привяжется к тому, кто убил его. И тому никогда не удастся от него отделаться.

– Черт побери, – проговорил Джимми в нерешительности. – Неужто правда? А вы откуда знаете, Нед?

– Я ведь был у них, помните, Джимми?

– Я дам вам мула, только обещайте, что приведете его до света.

– Слово разведчика. За пару часов я точно обернусь. Вы очень выручаете меня, Джимми.

– Ладно, Нед, наверное, надо дать вам. Но вы наткнетесь на караульных на границе лагеря. После того, как все это случилось, полковник лагерь на все замки запер.

– Ну, их ведь поставили, чтобы не впустить индейцев сюда, Джимми, – сказал я. – А не для того, чтобы не выпускать меня отсюда.

Убывающая Луна поднялась поздно и все еще давала достаточно света. Я довел мула до главной тропы, где представился караульному, мексиканцу-вакеро по имени Эстебан. Как я и думал, у него и в мыслях не было задерживать меня, хотя он, конечно, тоже решил, что я сумасшедший, раз отправляюсь в края апачей среди ночи.

Должен признать, что, возвращаясь туда, откуда мы так стремились убежать всего два дня назад, я испытал странное, какое-то щекочущее чувство. Было очень тихо, ни одна ветка не колыхнулась, на фоне жемчужно-серого неба острые как бритва горные пики казались черными, каждая скала, каждое дерево, которые я миновал, четко очерчивались лунным светом.

Даже для городского парня не составило труда идти по следу, оставленному накануне солдатами на той самой дороге, по которой мы скакали в лагерь. Примерно спустя час мой мул вдруг поднял голову и потянул носом воздух. Потом зафырчал и заартачился, явно не желая двигаться дальше. Что-то его пугало. Я спешился и потащил его вперед за повод. Он пошел с явной неохотой.

Я увидел смутные очертания стервятников. Огромные нахохленные птицы напоминали толпу монахов в черных капюшонах, и все они сидели на валявшихся на тропе трупах. Когда я подошел и спугнул их, они захлопали крыльями и неохотно оторвались от своего пиршества, этакие далекие от святости ангелы с разинутыми мерзкими красными клювами. Один за другим они поднимались в воздух, и взмахи их черных крыльев вызвали у меня острый приступ тошноты. Далеко они не улетали, просто ожидали в сторонке, когда можно будет вернуться и продолжить пир.