Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932

Вода в озере была теплой и мягкой, немного маслянистой от насыщенности минеральными солями, и я с наслаждением окунулся в нее. Наверное, люди купались в ней несколько тысячелетий, камни на краю озерца были отполированы до гладкости и образовывали как бы природное сиденье. Их отполировали время, воздействие минералов и, не исключено, деликатные прикосновения миллионов голых ягодиц. Неудивительно, что древние люди выбрали для своего селения эту чудесную долину с речкой и теплыми источниками, отличной травой для скота, плодородной почвой и высокими скалами, представлявшими собой естественную защиту их жилья. Тут был истинный рай. Чего еще желать человеку?

Я сел на сиденье рядом с девочкой, прислонился спиной к скале, и меня немедленно потянуло в сон, как будто вода внезапно высвободила усталость и страхи прошедших дней. Не знаю, как долго я спал, но проснулся от отдаленного раската грома, чувствуя себя полностью отдохнувшим в первый раз за уже не помню сколько дней. День уже клонился к вечеру, небо затянули тяжелые грозовые тучи. Девочка куда-то пропала. Я оглядел луг, посмотрел на мирно пасущегося мула, а потом поднял глаза к пещерам и увидел, что в одной из них курится дымок. Я вылез из воды и сел на еще хранившие солнечное тепло камни, чтобы обсохнуть. Затем оделся, подобрал седельные сумки и пошел по тропе к пещере.

Девочка в пещере обустроила все для привала, в том числе спальное место из соснового лапника, покрытого травой, а сверху одеялами и оленьими шкурами. Горел огонь, жарилось мясо, рядом в оловянном котелке булькали бобы и еще что-то, напоминавшее пюре из зерен кукурузы. На стальном противне подогревались только что испеченные тортильи. Был у нее даже оловянный кофейник.

– Где ты все это раздобыла? – спросил я.

– Мы здесь прячем провизию, – ответила она.

Тут я понял, что это то самое место, которое я видел с воздуха, когда летал с Кингом, и задумался, нет ли среди припасов того, что было с собой у отряда полковника Каррильо.

– Ты убивала тех людей? – с нова задал я ей вопрос и сам удивился, почему это так для меня важно.

Неужели я пытаюсь приобщить к цивилизации девочку, которая не видит ничего дурного в том, чтобы зарезать врага? Неужели мне нужно, чтобы она заверила меня, что теперь на такое неспособна, она, эта стройная свирепая девочка-воин, хотя совершенно очевидно, что это не так? И в конце концов, какая разница? Элегантный, прекрасно образованный полковник Каррильо, в своем подогнанном по фигуре мундире и с напомаженными волосами при первой же возможности не задумываясь убил бы ее и снял скальп, чтобы получить награду. Мой собственный народ, как и мексиканцы, веками резал индейцев. Сколько апачских малышей зарезали наши солдаты? И почему преступлением считаются только зверства со стороны побежденных, а те, что творят победители, оправдывают необходимостью или, еще хуже, исполнением Господней воли? И в чем, в конце концов, разница между цивилизованным человеком и дикарем?

– Это был набег Индио Хуана, – повторила девочка. Повторила не оправдываясь, а просто констатируя факт.

– Ладно, – сказал я.

Мы поели, усевшись на пороге пещеры, смотря на долину и синебрюхие грозовые тучи на горизонте, из которых уже вываливались серые завесы дождя. Раскаты грома становились все ближе, и похоже было, что бурчит в животе у самой земли. Меня охватило странное чувство, будто мы с ней – последние жители земли, что все остальные мертвыми лежат на той тропе и их поедают стервятники, а мы единственные уцелели – последние и в то же время первые люди, Адам и Ева в Райском саду, индейская девочка и белый парень. Здесь мы и останемся, и дадим начало новой человеческой расе. На этот раз у нас получится лучше.

Но потом явится некто с намерением отобрать у нас наши бедные пожитки, наш дом, и нам придется защищать все это и самих себя, придется убивать или быть убитыми, и вновь вернутся войны. Что сталось с «первыми» людьми, что жили здесь тысячелетия назад? Как-то раз я спросил об этом Маргарет. Она сказала, что ученые точно не знают, но есть признаки, что по какой-то причине их экономическое и общественное устройство было разрушено, возможно, в результате какого-то климатического сдвига или иного события, и они вернулись в хаос, одичали и в конце концов вымерли. Однако вполне возможно, что в их земли вторглась какая-то более могущественная раса, и всех истребили, а те, кто остался, были ассимилированы захватчиками.

Небо почернело, на нас обрушился дождь с громом и молниями. Мы забрались поглубже в пещеру и вдвоем улеглись на наше примитивное ложе. Я снял одежду с девочки, разделся сам, укрыл нас одеялом, обнял ее и притянул к себе, глубоко вдыхая ее запах, запах гор, дождя и чистого, грозового озона. Нам было сухо и тепло, мы надежно спрятались от бушевавшего снаружи потопа. Каждые несколько секунд пещеру освещали вспышки молний.