Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932

– Если бы Чарли Маккомас был дураком, он не прожил бы здесь пятьдесят три года, – заметила Маргарет. – Почему он должен согласиться прийти сюда с мальчиком за лошадьми один и безоружный?

– Потому что вы убедите его так поступить, Маргарет, – Гетлин сложил свои тонкие губы в улыбку. – Только поэтому.

– Идите к черту, Лесли, – сказала Маргарет. – Я в вашем заговоре не участвую.

– Нет, Маргарет, участвуете, – возразил Гетлин, – раз уж вы пользуетесь доверием Чарли Маккомаса. И вы, и мистер Джайлс участвуете. Поскольку ваша лояльность вызывает некоторые сомнения, полковник Каррильо подал мне прекрасную идею о том, как это участие обеспечить. Полковник намерен поместить вас троих – вас, мистера Джайлса и мистера Филлипса – под домашний арест. По обвинению в сотрудничестве с врагом, в чем вы при сложившихся обстоятельствах, безусловно, виновны. Так или иначе, вы предстанете перед мексиканским военным трибуналом без возможности воспользоваться услугами адвоката или же перед аналогичным американским судебным органом. Как справедливо напоминает полковник, он в полевых условиях обладает абсолютной властью и может даже без суда поставить вас перед расстрельной командой.

– Ох, что за чепуха! – воскликнул Толли, впрочем, не до конца уверенно. – Вы не можете расстрелять Толберта Филлипса-младшего. Мой отец имеет связи в Белом доме. Возникнет международный скандал.

– Вы удивитесь, мистер Филлипс, – процедил Гетлин, – как мало способен ваш отец повлиять на мексиканский военный трибунал. В конце концов вас могут приговорить к длительному заключению… лет этак на двадцать. Верно, полковник?

– Это как минимум, – сказал Каррильо. – И только в том случае, если я приму решение не ставить вас перед расстрельной командой.

– Двадцать лет в мексиканской тюрьме, каждый день подставляя задницу полудюжине закоренелых уголовников, – продолжал Гетлин, качая головой, – тут даже такому пидору, как вы, мистер Филлипс, небо с овчинку покажется.

Толли побледнел.

– Так вот, Маргарет и мистер Джайлс, – продолжал Гетлин, – я уверен, что полковник снимет с вас все обвинения, если вы согласитесь уговорить Чарли Маккомаса лично привести сюда сына Хуэрты. Только тогда возникнет возможность провести честные переговоры и прийти к соглашению, как вы сами говорили, Маргарет, а также возможность спасти ваши шкуры и избежать длинного и грязного процесса.

– Завтра утром, мистер Джайлс, – проговорил Каррильо, разворачиваясь на каблуках, словно тореадор, – вы и мисс Хокинс отправитесь к апачам. Вы войдете в их лагерь одни, с белым флагом. Вы скажете им, что мы согласны на их условия, и приведете сюда мальчика и белого, неважно под каким предлогом. Мистер Филлипс подождет здесь успешного завершения вашей миссии.

Когда сержант вывел нас из палатки Каррильо, мы в тягостном молчании посмотрели друг на друга. Первым заговорил Толли.

– Если бы я не слушал вас, Джайлс, то сейчас жил бы в Нью-Йорке, в папином сьюте в «Уолдорфе» и пополнял бы гардероб у «Брукс Бразерс». Вместо этого меня поставят перед расстрельной командой посреди мексиканской пустыни.

– Каррильо не собирается казнить вас, Толли, – с казала Маргарет. – Это блеф. Он не посмеет.

– Ну да, но альтернатива тоже не выглядит привлекательной, правда? И кстати, старина, – он повернулся ко мне, – хочу напомнить вам, что вы и сами весьма привлекательный мальчик с весьма привлекательной задницей, так что и вы будете пользоваться спросом в мексиканской тюрьме. Мой отец может подергать за кое-какие ниточки и вытащить меня, а вот кто позаботится о вас, бедном сиротке?

Затем нас разделили. Толли и Маргарет отвели каждого в отдельную палатку, а меня – в палатку «прессы» к Большому Уэйду, где я и делаю эту запись при свете фонарика. У входа на карауле стоит солдат.

Джексон тоже изрядно похудел, с тех пор как экспедиция покинула Дуглас, и в общем-то выглядит гораздо здоровее, чем когда я его видел в последний раз.

– Не так-то просто здесь разжиться выпивкой, сынок, – сказал он. – Я вынужден пробавляться паршивой самогонкой, только ее и можно найти в деревнях, через которые мы проходим. И попробуй отыскать тут приличную сигару! – Он показал на незажженный окурок, который держал в зубах. – Посмотри на этот кусок говна! Клянусь, это просто навоз, завернутый в кукурузные листья, и это они называют сигарами!

– Хорошо выглядите, Большой Уэйд, – похвалил я.

– А почему вдруг часовой, сынок? – спросил он. – В какую заваруху ты ухитрился вляпаться?

Я все рассказал Большому Уэйду. Когда я закончил, он покачал головой:

– Разве я не говорил тебе: не лезь? Не говорил, что надо просто выполнять свою работу? Что твоя обязанность – снимать и ничего больше?

– Ладно, смотрите, – я показал ему кофр. – Я получил назад «лейку». И я сделал снимки. Когда вы увидите пленку, Большой Уэйд, вы будете гордиться мной.

– И что ты теперь будешь делать, сынок?

– Не знаю, – честно ответил я. – Вряд ли Каррильо расстреляет Толли, как вы считаете?