Дикая Флетчер

– Ага. Он в больнице, ему осматривают руку.

– А что у него с рукой?

– Порезался в рыбном лагере в июне.

Джона хмурится.

– Должно быть, все плохо, раз он проделал такой путь, чтобы посетить врача.

– Она гноится, – торжественно признает Этель. – Лекарь сказал, что без лекарств станет хуже. – Затем она разражается смехом. – Я сказала, что отрежу ему руку у запястья, пока он спит, чтобы инфекция не распространилась. Думаю, он мне поверил.

– Это потому что он знает тебя, – говорит Джона, качая головой. Он улыбается, но явно верит, что старуха может выполнить свою угрозу.

– Когда ты снова приедешь в деревню?

– Посмотрим. – Он безучастно пожимает плечами.

– Давай поскорее. У нас будет мясо для тебя. – Этель снова переводит взгляд на меня. – Джона спас жизнь моей Жозефине и ее ребенку. Она начала рожать слишком рано, и он прилетел за ними, хотя это было опасно. Когда никто другой не стал бы. Ребенок был синим, когда появился на свет, а Жозефина потеряла много крови…

– Просто делаю свою работу, – бурчит Джона, внезапно прерывая ее, будто испытывая неловкость. – Передай Альберту привет и скажи, чтобы учился потрошить рыбу.

Этель хихикает, ласково похлопывая его по руке.

– Увидимся на реке.

Я смотрю, как она уходит.

– Это правда? Что ты отправился и забрал их, когда никто другой этого не сделал бы?

– Был небольшой снегопад. Она преувеличивает, – комментирует Джона, отворачиваясь от меня, чтобы, возможно, поискать Кейли в проходах или просто завершить неудобный для него разговор.

Это из-за того, что он скромничает? Что-то подсказывает мне, что старушка не сильно преувеличивает, и когда она называет ситуации «опасными», они просто апокалиптические по меркам других людей.

Кейли снова появляется у стойки, отвлекая меня от мыслей. Она протягивает пакет соевого молока, которое я уже пила однажды.

– Вы сказали «большой», верно?

– Да, но. – Я колеблюсь. – У вас случайно нет бренда «Шелк»?

Это единственное соевое молоко, что я пробовала, которое не имеет привкуса жидкого мела.

Лицо Кейли становится раздраженным.

– Это единственное, что у нас есть. Вы все еще хотите его?

Я вздыхаю.

– Конечно. С дополнительной пенкой, пожалуйста.

Брови девушки хмурятся.

– Наша маленькая принцесса будет все, что ты сможешь приготовить, и спасибо тебе за то, что ты не оставляешь попыток ради нее, – прерывает Джона слишком терпеливым тоном. – Правда же, Калла?

– Конечно.

Мои щеки пылают. Как он заставил меня почувствовать себя нелепо из-за того, что я заказываю такую обычную вещь, как кофе, так, как я его люблю?

Он кивает в сторону продуктовых отделов, слегка подталкивая тележку.

– Почему бы тебе не пройти вперед, а я принесу тебе кофе, как только он будет готов.

Он предлагает, потому что хочет побыть с Кейли наедине? Или несколько минут подальше от меня? Несколько минут, чтобы поиздеваться над «нашей маленькой принцессой»? Я решаю, что мне все равно.

– Звучит здорово!

Я ухожу с широкой, довольной улыбкой.

Потому что Джоне придется отдать шесть с половиной долларов за мою дерьмовую чашку кофе.

* * *

– Так, мы закончили здесь, верно? – Джона толкает тележку к кассам, бросая быстрый взгляд на часы.

Не успел он вручить мне дымящийся бумажный стаканчик – без защитного рукава, чтобы не обжечь пальцы, – как перехватил управление тележкой. Я бы сказала, что он был предупредителен, но, учитывая, что для того, чтобы не отстать от него, мне пришлось пробираться по проходам быстрым шагом, скорее всего, это было связано не с добротой, а с желанием побыстрее выбраться отсюда. К его чести, он еще не бросил меня.

– Я… думаю, да?

Я давлюсь оставшимся, возможно, самым худшим кофе, когда-либо известным человеку, и выбрасываю стаканчик в ближайшую урну. По крайней мере, головная боль начинает ослабевать. Но я не знаю, как переживу неделю, если буду пить это дерьмо. Интересно, а «Амазон» доставляет сюда?..

– Последний шанс, – предупреждает меня Джона.

Я осматриваю тележку – фруктовые коктейли на завтрак, зеленые салаты с куриной грудкой на обед и ужин, а еще пакет миндаля, десяток яиц, ингредиенты для сэндвичей и бананы для перекуса. В основном то, что я ем дома. Также, благодаря Джоне, я вспомнила о двадцатидолларовом баллончике спрея от насекомых. Джона прошел по отделу хозяйственных товаров – мимо квадроцикла и лодочного мотора, потому что, очевидно, на Аляске возможно приобрести квадроцикл и лодочный мотор в продуктовом магазине, – и не спрашивая бросил спрей в тележку, объявив достаточно громко, чтобы все посетители в ближайших двух проходах услышали, что если я настаиваю на пробежке голышом, то это единственное средство от комаров, которое сработает.

И все же я не в силах игнорировать это ноющее чувство, что я что-то забыла.

– Давай. Пошли. Попросишь Рена отвезти тебя сюда еще раз.

– Если бы, – издевательски фыркаю я. – Он слишком занят зарабатыванием денег, чтобы найти время для собственной дочери. Он даже не хочет, чтобы я была здесь.

Джона хмурится.

– Кто тебе это сказал?

– Никто. Это довольно очевидно, черт возьми. Если бы не Агнес, я бы даже не узнала, что он болен.

Агнес.

Ужин сегодня.

Вот что я забыла.