Дикая Флетчер

– Кто-нибудь когда-нибудь привыкает к этому? – Повисает пауза, а затем: – Так это твоя сестра? Или кузина? – Билли спрашивает Джону, но смотрит на меня.

– Это дочь Рена, Калла.

Быстрые пальцы кассирши замирают.

– Ох… точно! Джордж говорил, что ты полетишь за ней в Анкоридж. Джордж – это мой муж, – объясняет она, теперь обращаясь ко мне напрямую. – Он и отец Джоны вместе летали в ВВС. Теперь он летает для Рена.

Я предполагаю, что этот Джордж связан с «Дикой Аляской», о чем ранее упоминал Джона. Кроме того, Бобби снабдила меня и другой информацией – отец Джоны был пилотом ВВС США, и похоже, что Джона пошел по его стопам, во всяком случае, в том, что касается полетов. Та кепка, должно быть, принадлежала его отцу.

Бобби качает головой.

– Я и забыла, что у Рена была дочь все эти годы. Боже, прошла целая вечность. Ты и твоя мама в итоге оказались в. – Она позволяет словам повиснуть в воздухе, ожидая, что я заполню паузу.

– Торонто.

Она слегка кивает, словно услышав ответ на невысказанный вопрос.

– И ты здесь впервые?

– С тех пор, как мы уехали, да.

– Значит… ты решила, что пришло время для визита?

– Самое подходящее время для отпуска, верно? – отвечает за меня Джона, его пронзительные глаза смотрят в мои, в них ясно читается предупреждение.

Судя по тому, что сказала Агнес, мой отец пока не хочет, чтобы люди знали о его раковом диагнозе. Полагаю, это касается и его сотрудников.

– Ага. У меня было свободное время, и мне всегда хотелось увидеть Аляску, – добавляю я, подкрепляя нашу ложь.

Бобби вежливо улыбается мне, что говорит о том, что она надеялась на более сочный ответ, чем этот, а затем заканчивает отбивать оставшиеся продукты.

Мои глаза выпучиваются при виде счета, пока я пересчитываю купюры. Как два пакета продуктов могут столько стоить?

Бобби смеется.

– Ну и цены, да? Ну, наслаждайся своим пребыванием на Аляске, Калла. И будь осторожна, – предупреждает Бобби, кивая в сторону Джоны, – а то этот парень так очарует тебя, что ты не захочешь уезжать.

– Да, я уже с трудом контролирую себя. – Мой голос сочится сарказмом.

Она наклоняет голову, на ее лице отражается растерянность.

Мой рот раскрывается.

– Боже мой, ты не шутишь.

С ее тонких губ срывается неловкая усмешка.

– Не забудь отправить моего мужа домой сразу после работы, Джона. Он начинает болтать, а спохватывается, когда солнце уже зашло.

Джона подмигивает ей, забирая пакеты с продуктами одной рукой, его бицепсы напрягаются под хлопчатобумажным рукавом.

– Не забуду.

Я выхожу следом, держа в руках букет почти увядших цветов и чувствуя на своей спине бесчисленные взгляды.

Я ничего не могу с собой поделать.

– Итак, если ты очарователен, кого тогда Бобби считает засранцем?

– Есть тут один прямо сейчас.

Я слежу за кивком Джоны и обнаруживаю свое отражение в окне.

Он быстро отыгрывается, надо отдать ему должное.

Джона, прищурившись, смотрит в небо, и я вижу, что он ищет надвигающуюся дождевую тучу.

– Люди здесь действительно помешаны на погоде.

– А почему бы им не быть? Сильный ветер, густой туман, слишком сильный дождь или снег… все это задержит нас на несколько часов, на день. Иногда даже дольше. – Его сапоги скребут по пыльной земле. – Люди полагаются на самолеты для доставки продуктов питания, лекарств, врачей, почты. Всего.

Я стараюсь не обращать внимания на тяжелые взгляды двух подростков лет шестнадцати с банками колы в руках, которые открыто пялятся на меня.

– И глазеют они даже больше, чем следят за погодой, – бормочу я, больше для себя.

– Они не привыкли видеть живую куклу Барби, вот и все.

Я хмурюсь. Он только что назвал меня…

– Я не кукла Барби!

– Нет? – Джона бросает на меня косой взгляд, в его глазах веселье. – Фальшивые волосы, фальшивое лицо, фальшивые ногти… – Его глаза опускаются к моей груди, а затем устремляются в сторону. – На тебе есть что-нибудь настоящее?

У меня отпадает челюсть.

– Они не фальшивые!

И мне никто никогда не намекал на обратное. Они даже не особо впечатляют.

– Мне все равно, так или иначе. Ты удивляешься, почему люди смотрят на тебя. Вот почему, – говорит Джона скучающим тоном.

Он открывает люк своего внедорожника, а затем укладывает туда пакеты с продуктами.

А я просто смотрю на него в изумлении. В «Мейере» с ним поздоровались не менее двадцати пяти человек. Все эти легкие помахивания и дружеские приветствия, будто люди действительно рады его видеть. Бобби назвала его «очаровательным». Агнес утверждает, что он «плюшевый медвежонок». Этель говорит о нем так, словно он ходит по воде.

Я что, в какой-то альтернативной вселенной?

В которой все остальные видят Джону идеальным, а я вижу правду?

– Я сделала что-то такое, что заставило тебя невзлюбить меня? – наконец выдавливаю я.

Он мрачно усмехается.

– Нет. Я просто знаю твой тип, и у меня никогда не было особого терпения к нему.

– Мой тип?

– Ага. – Джона захлопывает дверь внедорожника и поворачивается, чтобы устремить на меня каменный взгляд, его мускулистые руки сложены на груди. – Поверхностная, самовлюбленная, избалованная.

Я стою с открытым ртом секунды три.

– Ты ничего обо мне не знаешь.