Дикая Флетчер

С другой стороны, здесь ощущаешь себя как в семейном доме. Он скромно обставлен в бежевых и серых тонах, мебель безвкусная, но чистая и ухоженная. Но там, где дом моего отца лишен характера, Агнес повсюду привнесла небольшие штрихи индивидуальности. Стены окрашены в насыщенные оттенки красного и жженого оранжевого. Диван украшен подушками с птицами, вышитыми вручную на их лицевой стороне. На стене висят деревянные маски и ажурные украшения, которые, должно быть, связаны с ее родовыми корнями, а вся стена рядом с прихожей заполнена фотографиями людей в рамках, многие из которых носят красочные головные уборы из бисера и шубы из шкур животных. Члены ее семьи, предполагаю я.

– Итак? Ты нормально пережила свой первый день на Аляске? – спрашивает Агнес, стоя ко мне спиной и осматривая золотистого цыпленка, сидящего в сковороде на плите, похоже, только что вынутого из духовки.

– Какое-то время все шло своим чередом, но да, – шучу я.

Я провела большую часть дня, обновляя ссылки на сайте и создавая черновики постов для Дианы, чтобы они были готовы к тому времени, когда она добавит свои тексты. Я курсировала из кухни, кишащей утками, в до боли безвкусную гостиную, на крыльцо, которое могло бы быть достаточно удобным, если бы не кучи хлама и обветшалые алюминиевые стулья в старинном стиле, а затем, наконец, в свою спальню, где в итоге отключилась на час.

В целом, это был мирный и спокойный день после трудного утра.

– Надеюсь, ты нагуляла аппетит. Мы поедим, как только приедут ребята.

Ребята?

– Какие ребята? – настороженно спрашиваю я.

– Только Рен и Джона. Они скоро должны быть здесь. Джона застрял возле Нома из-за тумана, но, когда я уезжала, он уже начал рассеиваться. Джона рассчитывал, что успеет вернуться вовремя.

– Он тоже придет? – Я изо всех сил стараюсь скрыть свое недовольство.

Агнес улыбается.

– Все будет в порядке. Я обещаю.

Я тяжко вздыхаю. Да, полагаю, что в глазах Агнес все «будет хорошо».

Твою мать. Я не могу отделаться от этого парня.

– Джона работает на твоего отца уже более десяти лет. Он словно его правая рука. Выполняет все рискованные посадки за пределами аэропорта для охотников и рыбаков, решает большинство проблем с самолетами. И проблемы с клиентами, которых у нас не так уж и много. Помогает Рену принимать сложные решения. Он хороший парень, если взглянуть на него сквозь эту твердую оболочку.

Агнес оглядывается на меня через плечо, ее брови поднимаются, когда она видит маргаритки.

– Просто хочу сказать спасибо. За ужин… и за все, что ты сделала.

Она задумчиво улыбается.

– Я не могу вспомнить, когда мне в последний раз кто-нибудь приносил цветы. Прошло уже немало времени.

Я чертовски хорошо знаю, что Джона не приносил. Но неужели мой отец ни разу не делал ничего подобного? В его ли характере дарить цветы? Были ли у них когда-нибудь такие отношения, в которых он должен был это делать?

– У вас есть ваза, куда я могу их поставить?

– Думаю, у меня есть высокая банка. Надо будет ее откопать. Просто оставь их пока на столике.

Положив букет, я засучиваю рукава и направляюсь к раковине, чтобы вымыть руки.

– Чем я могу помочь?

Я замечаю, что стол уже накрыт.

Агнес смотрит на высокую кастрюлю, которая стоит на подставке, а затем на меня, словно бы раздумывая.

– Картофель нужно превратить в пюре. Ты не возражаешь?

– Без проблем.

Я не помню, когда в последний раз делала картофельное пюре. Мама почти запретила картофель в нашем доме, поскольку углеводы «разрушительны» для ее талии. Но время от времени я захожу на кухню поздно вечером, когда она уже спит, и застаю Саймона за столом с миской растворимого пюре и виноватым выражением лица. Куда он запрятал эти пакеты, я еще не выяснила.

– Картофелемялка там. – Агнес кивает на ящик. – А в холодильнике есть молоко и масло. Подожди, ты можешь это есть? Потому что мы можем сделать пюре без них.

Я улыбаюсь, ценя ее заботу и тот факт, что она вспомнила.

– Все в порядке. Картофель я пропущу. – Я засучиваю рукава и приступаю к работе. – Итак, папа что-нибудь говорил о том, что сегодня привезет мой багаж домой?

– Нет, но я ожидаю, что он скажет. Самолет должен был прибыть час назад.

– Слава богу. Вся моя обувь приходит в негодность.

Сегодня я нашла под раковиной старую щетку и потратила целый час на то, чтобы аккуратно счистить грязь с танкеток. Боюсь, что все было напрасно.

По шести деревянным ступеням снаружи топают шаги, и через мгновение дверь распахивается.

Мой желудок автоматически сжимается, когда я поворачиваюсь, готовясь поприветствовать одного из двух мужчин, оба из которых, кажется, вызывают у меня беспокойство по совершенно разным причинам.

Вместо этого передо мной стоит девочка-подросток с длинными блестящими волосами цвета эспрессо, собранными в беспорядочный, неровный хвост, и черными глазами, искрящимися любопытством.

– Калла! Ты здесь!

Она сбрасывает свои грязные сапоги.

– Да, – настороженно отвечаю я. Кажется, она знает меня, в то время как я понятия не имею, кто она такая.