Дикая роза

– А доза, что ты вколола в проявочной перед уходом? Уже не хватает? Не таращи глазки на меня. Я знаю, чем ты там занимаешься. Не только свои пленочки проявляешь.

– Джо, мне не хватит всего морфия в мире, – сказала Уилла.

– То-то и оно, как не хватит всего вина, мужчин, денег, драгоценностей и нарядов, – вздохнула Джози. – Занимайся своим делом, Уиллс. Щелкай снимки. Что значит смерть какой-то хористки по сравнению со служением великому искусству?

Уилла засмеялась и поцеловала Джози в щеку. Джози была единственной, кто ее понимал. Даже Оскар Карлайл, ставший с недавних пор ее любовником, не обладал таким пониманием.

Морфий лишь притуплял боль. Единственным средством, способным остановить боль, для Уиллы были снимки. Когда она смотрела в видоискатель аппарата, выбирая ракурс съемки, то забывала обо всем. Даже о собственном существовании.

Пока она готовила аппарат к новым съемкам, со сцены ушли певец и скрипач, на которых у нее закончилась прежняя кассета. Их место заняла девушка, совсем юная, пухленькая и минимально одетая. Она стояла возле деревянного задника сцены, уперев руки в бедра и широко расставив ноги.

Вскоре на сцене появился мужчина, которого Джози ранее назвала провидцем. Он держал в руке с полдюжины ножей. Мальчишка опустил рядом с ним корзину, где лежало еще несколько. На сцену выскочил другой мужчина, юркий коротышка, который объявил, что сейчас выступит Антуан Великолепный, несравненный метатель ножей. Коротышка в шутку посоветовал тем, кто боится крови, заблаговременно уйти. Произнеся эти слова, он спрыгнул со сцены.

Уилла торопливо достала несколько франков, подошла к Антуану и протянула ему деньги, надеясь, что это сделает его сговорчивее и он разрешит фотографировать свое выступление. Антуан взглянул на деньги, затем на нее и покачал головой. Уилла сникла, однако затем метатель ножей показал на нее и на сцену.

Поначалу Уилла не поняла, но потом, заглянув в темные глаза цыгана, способные, по мнению Джози, видеть человека насквозь, сообразила, что к чему.

– Хорошо. Я согласна.

– Что? – почти закричала Джози. – Что происходит? Что он тебе сказал? Уилла… ты же… нельзя соглашаться на такое. Ты совсем спятила? – (Уилла поднесла палец к губам.) – Уилла, не делай этого! Не смей! Пожалуйста! – причитала Джози. – Он пьян! Я видела, как он пил!

Но Уилла уже стояла на сцене.

– Я не буду на это смотреть! – заявила Джози. – Такое не для моих нервов.

Она закрыла лицо руками, однако все равно подсматривала сквозь пальцы.

Метатель ножей что-то крикнул девице, и та быстро ушла. Уилла заняла ее место, встав у задника, так же расставила ноги, но упирать руки в бедра не стала. Вместо этого она подняла свой аппарат – портативную камеру «кодак», маленькую, незаметную, позволявшую снимать с короткой выдержкой.

Уилла встала поудобнее, затем быстро кивнула метателю ножей. Зрители взволнованно зашептались. Уилла их игнорировала. Все ее внимание было сосредоточено на Антуане. Она ждала особого взгляда или характерного движения, сигнализирующего о первом броске. Послышалась барабанная дробь. Антуан прошелся взад-вперед, плюнул на пол, глубоко вдохнул и метнул первый нож. Нож с резким звуком вонзился в дерево задника, всего в паре дюймов от правой лодыжки Уиллы. Раздались аплодисменты и испуганные возгласы. Уилла их даже не слышала. Она успела сделать снимок. Но сумела ли она поймать момент метания? Она перемотала пленку и приготовилась снимать дальше.

Метания следовали одно за другим. Ножи впивались в дерево справа и слева от Уиллы. Джози что-то кричала, но Уилла не разбирала слов. Зрители хлопали, вскрикивали, орали. Антуан продолжал метать ножи. Скорость метания нарастала. Один нож пробил ей ткань брюк, пригвоздив брючину к заднику. Джози завопила. Уилла не шевельнулась и даже не дрогнула. С максимально возможной быстротой она продолжала щелкать затвором и перематывать пленку, пытаясь запечатлеть лицо метателя ножей, когда он прицеливался, летящий к ней нож, зрителей, их лица, освещенные свечами и скрытые полумраком. Она не давала себе ни малейшей передышки, сохраняя полное самообладание. Ее руки с «кодаком» ни разу не опустились. Ножи летели все выше, окаймляя ее ноги, туловище, плечи, шею и, наконец, голову.

– Прекрати! Слышишь? Перестань! Ты ее убьешь! – кричала Джози.

Оставшиеся несколько ножей Антуан метнул на бешеной скорости, создав из них своеобразный ореол вокруг головы Уиллы. Сделав секундную паузу, цыган метнул последний нож. Тот вонзился всего в дюйме от ее левого уха. Раздались неистовые аплодисменты и крики «браво». Антуан поклонился, затем махнул Уилле. Она тоже поклонилась, вызвав целый шквал зрительских восторгов.

Ее щеки пылали, а сердце громко колотилось. Уилла не сомневалась: ей удалось поймать несколько удачных моментов. Может, нечто и вовсе потрясающее. Возбужденные зрители остались довольны зрелищем. Все, кроме Джози. Она тоже раскраснелась, но от гнева.