Дикари. Дети хаоса

К счастью, мой полет прошел без происшествий, и после приземления в Сан-Диего я сел на междугородный автобус до Сан-Исидро, а затем добрался на такси до границы. Оказавшись там, всего с одним чемоданом, я решил продолжить путь пешком. Я прошел через турникет, и скучающий мексиканский офицер задал несколько рутинных вопросов, быстро проверил мой багаж и пропустил. За зоной досмотра меня поджидала очередь из такси, но я решил передвигаться пешком. Последовав за толпой, состоящей в основном из туристов, я миновал торговый центр, известный как «Плаза Вива», затем пересек пешеходный мост через Тихуана-Ривер, полюбовавшись по пути огромным мексиканским флагом. На другой стороне я продолжил держаться толпы, двинулся на запад по Ферст-стрит, мимо музея восковых фигур и нескольких сувенирных лавчонок. Примерно через полмили добрался до суетливой, гремящей фанфарами улицы Авенида Революсьон, заполненной магазинами, ресторанами, барами и другими туристическими достопримечательностями.

Ощущая себя преступником, проникшим в чужой дом с одними лишь дурными намерениями, я продолжил путь, двигаясь медленно, но верно по шумным и многолюдным улицам, мимо туристов и местных жителей, удаляясь от более оживленных районов в сторону менее посещаемых частей города. Тревога и дискомфорт волнами накатывали на меня. Я ощущал себя здесь чужим, в этом месте мне нечего было делать. Но чем менее благополучными становились окрестности и более оживленным транспорт, тем ближе я чувствовал себя к своей цели. Яркие достопримечательности, привлекающие толпы туристов, уступили место уличным торговцам, больше ориентированным на местных жителей и тех, кто обитал в тени. Тех, кто жил в Тихуане или приехал сюда не для того, чтобы ходить по магазинам и развлекаться на вечеринках. Тех, кого я искал и к которым, как мне казалось, я теперь принадлежал. Я проходил мимо будок чистильщиков обуви и более ветхих и захудалых баров и ресторанов, и рубашка у меня уже покрылась пятнами пота. Тележки и прилавки под открытым небом, где продавалась различная еда, наполняли воздух ароматом специй и жареного мяса. Но я не собирался есть, мне нужно было лишь найти место, где можно остановиться и сориентироваться. Даже архитектура изменилась. Здания с преимущественно плоскими крышами становились все более обшарпанными. Вместо ярких неоновых вывесок и счастливых улыбающихся людей мне все чаще встречались грязное белье, свисающее с металлических перекладин или из окон, и усталые, безрадостные лица. Бездомные, сидящие сгорбившись на углах и вдоль узких, грязных переулков, следили за мной мертвыми глазами, когда я проходил мимо, притворяясь, что не замечаю их.

Я сразу же осознал, что нахожусь уже не в своей стране, а где-то в совершенно чужом месте. И все же, казалось, будто это не совсем Мексика, а какое-то пограничье между двумя странами. Своего рода чистилище, ненадежно спрятанное в тени между Раем и Адом. Казалось, мне не выиграть ни там и ни там. Страх нарастал во мне, в каком бы направлении я ни шел.

В конце концов я наткнулся на отель Pacífico Dormitar, что, как я позже узнал, в переводе означало «Мирный сон», и снял там номер. В этой темной убогой дыре, расположенной рядом с ветхой прачечной, была грязная стойка регистрации, обслуживаемая беззубым местным, гнилые деревянные ступени, едва прикрытые отслаивающейся краской стены и потолки и маленькие обшарпанные номера. Запах сигарет, сигар, пота, секса, дешевого алкоголя, рвоты — с легкой примесью мочи, для разнообразия, — висел в воздухе не только в коридорах, но и в номерах.

До ночи было еще далеко, но она стремительно приближалась. Я решил рухнуть на кровать с парочкой бутылок холодного пива, которые купил в магазине неподалеку, и попытаться понять, как, черт возьми, я здесь оказался. Двумя днями ранее я был в Ютике, без денег, гадая, как продать следующую книгу. А теперь находился на другом конце континента, в мерзком номере, и пытался психологически подготовиться к путешествию по темным улицам и задворкам Тихуаны, в поисках никого другого, как Джейми Уилера, и какого-то мужика по имени Руди Боско.

Я не чувствовал здесь присутствия Мартина. Конни Джозеф говорила, что чувствовала, но я — нет. Я, наверное, находился к нему ближе, чем когда-либо за все эти годы, но это ничего не меняло. Однако он был здесь. Он был здесь. Где-то за городом, всего в нескольких часах езды, укрывшийся в заброшенной старой церкви, с последователями, возможно готовыми убить или умереть за него в любой момент. Каким-то образом он узнал, что Конни Джозеф находится в Тихуане. И послал людей — своих людей — калечить и мучить ее. И никто не знает, что он сделал с Томпсоном — ее предшественником. Я задался вопросом, не ждет ли меня такая же судьба. Неужели я в скором будущем тоже исчезну с лица земли, став частью печальной статистики, или вернусь домой разбитой оболочкой? Неужели моя дочь вырастет и за всю жизнь так и не поймет, зачем я на самом деле приезжал сюда и что со мной случилось?