Дикое пламя чувств

Звонок мобильного разбудил Мейсон. В первое мгновение она растерялась. Где она? Что с ней? Но тут же поняла, что лежит в постели Дэнила, но одна.

Воспоминания о прошедшем дне обрушились на нее. Мейсон даже услышала звук выстрела. В тот момент, когда она почувствовала, что Бунтарь споткнулся и его голова потянула ее вниз, Мейсон охватил страх прежде, чем она даже успела понять, что происходит. Она ударилась о землю, и ее прорезала жгучая боль в предплечье, которое она выставила, чтобы смягчить падение. Звук треснувших костей Бунтаря, а не ее собственных, пронзил ее как нож. В глазах коня появился ужас, когда он увидел пистолет ветеринара. Она знала, что это было правильное решение, но до сих пор не могла оправиться от чувства вины, боли и шока.

Ее телефон продолжал звонить. Она вытянула руку, чуть не уронив его с прикроватного столика, и наконец по рингтону поняла, что звонок был от Гарри.

— Ты в порядке? — раздался в трубке его скрипучий протяжный голос южанина.

— Перелом локтевой кости, восемь недель в гипсе, — отрапортовала Мейсон. — Что случилось? Где ты?

— Я в конюшне. Подожди. — Его голос стал приглушенным, он с кем-то говорил. — Послушай, Мейсон. Гоночная комиссия проводит расследование.

— Что? Почему?

— В организме Бунтаря обнаружили анальгетики. Против нас обоих выдвинуто анонимное обвинение. Мы якобы накачали его болеутоляющими, чтобы он смог принять участие в скачках.

— Но у Бунтаря не было никаких травм, ему не нужны были анальгетики. А если бы они были ему нужны, я бы не участвовала на нем в скачках.

— Знаю, знаю. И я бы его не допустил до скачек.

— С чего бы я стала одурманивать лошадь? Я никогда этого не делала, Гарри. Клянусь.

На другом конце трубки повисло молчание.

— Гарри?

— Они сказали, что ты тоже принимаешь наркотики.

Она мысленно вернулась в больницу.

— Вчера у меня взяли анализы крови и мочи.

— Я знаю.

— Знаешь? Откуда? — требовательно спросила она.

— Об этом пишут во всех газетах. Гоночная комиссия отнеслась к происшествию очень серьезно.

— Потому что я женщина? — яростно воскликнула она.

— Потому что, кто бы ни был этот анонимный источник, он слил информацию почти во все газеты страны, — проворчал Гарри.

— О’кей, — сказала Мейсон, пока ее мозг лихорадочно работал. — Мне нечего скрывать. Я не принимаю наркотики. Но кто мог дать наркотик Бунтарю?

Гарри не нашелся что ответить и быстро попрощался, прежде чем повесить трубку.

Мейсон выскочила из кровати. В голове пульсировала боль. Про руку она почти забыла. Как же сильно изменилась ее жизнь всего за двадцать четыре часа. Она заблокировала образ Бунтаря в его последние мгновения, сломленного, испуганного, измученного, прежде чем ветеринар сделал то, что должен был сделать.

Она бросилась в ванную, и ее вывернуло наизнанку. Она почистила зубы, приняла душ, оделась и отправилась искать Дэнила. Ей необходима его поддержка, его тепло и вера в нее. Но, подойдя к двери спальни, она услышала мужские голоса в гостиной, о чем-то спорившие вполголоса.

— Ты должен немедленно прекратить общение, — твердил гнусавый голос, который Мейсон тут же невзлюбила. — Спекуляции прессы по поводу гибели жеребца, обвинения… Это нанесет непоправимый вред твоей репутации.

— Мне все равно. Я останусь здесь с Мейсон.

— Тебе следует серьезно подумать о возвращении в Терхарн. Твои родители хотят, чтобы ты вернулся. Занятия окончены. А диплом можно отправить по электронной почте. Тебе больше незачем здесь находиться.

— Я сам решу, что мне нужно делать и где я должен быть, Тарик. Разговор окончен. — Дэнил едва сдерживал рвавшуюся наружу ярость.

— Ты влюбился в глупую маленькую девчонку, которая хотела поиграть в жокея, но не смогла, потому и накачала лошадь наркотиками, а теперь эта лошадь мертва.

Повисла пауза. Мейсон оцепенела от ужаса.

— Убирайся, — процедил Дэнил.

Было тихо, но от этого не менее страшно. Она физически ощущала, как схлестнулись две непреклонные воли в соседней комнате.

— Я же сказал… — Дэнил не закончил фразу.

По ту сторону двери послышался шум, потом все стихло, и ужасный человек с гнусавым голосом наконец ушел.

И в этот момент Мейсон поняла, что неприятный собеседник Дэнила прав на сто процентов. Пристальное внимание к ним прессы и впрямь запятнает репутацию Дэнила.

Дверь в спальню отворилась. На пороге стоял Дэнил. Он понял, что Мейсон слышала разговор в гостиной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.