Дилемма

– Не, я не пошла. Ты ведь не сможешь прийти, да?

– Как, прямо сейчас? – Моя деловая встреча заняла бы не больше часа, и я надеялась, что Марни сможет дотерпеть до ее окончания.

– Ага. Мне правда что-то нехорошо, ма.

– Тошнит?

– Да. Нет. Ма, ты можешь просто прийти домой? Ну пожалуйста.

Впервые в жизни я уловила в ее голосе настоящую панику. В голове у меня пронеслась мысль о всевозможных ужасных недугах, от мощной желудочной инфекции до менингита.

– Насколько нехорошо? – Я уже вскочила на ноги. – Может, скорую вызвать?

Я старалась говорить как можно спокойнее, но при слове «скорая» мои коллеги стали обеспокоенно коситься на меня.

– Нет-нет, я тебя дождусь, все будет нормально. Ты можешь выйти прямо сейчас?

Я поймала взгляд Полы. Она прервала работу и внимательно смотрела на меня.

– Да, – ответила я в трубку. – Буду дома минут через двадцать, не позже. Как, ничего?

– Да. – Голос у нее сорвался. – Спасибо, ма.

На самом деле мне и десяти минут не понадобилось: Пола настояла на том, чтобы довезти меня, так что я даже не пошла пешком, как обычно.

– Пообещай, что ты нам скажешь, как там дела у Марни, – попросила она, когда я уже выскакивала из машины.

– Наверное, подхватила тот вирус, о котором мы говорили. Похоже, ей очень скверно.

Я думала застать Марни на диване в гостиной, но ее тревожное «Ма!» погнало меня наверх, в ванную. Она сидела на полу. У нее было сильное кровотечение. Я не сразу осознала, что у нее выкидыш.

Позже, в больнице, когда все уже кончилось, мне хотелось задать ей столько вопросов – и столько всего я вдруг начала понимать! Узнав, что ее заявление приняли и она будет учиться в Гонконге, она была на седьмом небе от счастья. Но месяца через два, вернувшись домой на пасхальные каникулы, она уже говорила нам, что не уверена, хочется ли ей ехать.

– Но почему? – Меня поразило, что ей вообще пришло в голову отказаться от такой прекрасной возможности.

– Очень уж далеко. – Мы сидели за ланчем, и она вяло тыкала вилкой в картофелину. – Меня девять месяцев дома не будет.

– Если совсем соскучишься, посмотрим, нельзя ли будет тебе приехать на Рождество, – заметил Адам. Я вздрогнула, зная, что билет в это время года стоит больше тысячи фунтов. Он покосился на меня, и в его взгляде читалось: «Как только она там окажется, все у нее будет отлично. Это она сейчас перетрусила, ей нужно подстраховаться». – И потом, уже слишком поздно отказываться, разве нет? – добавил он.

– Я уверена, полно студентов, которые будут только рады занять мое место, – ответила она, ворочая картофелину вилкой.

– Ты серьезно, Марни? Ты что, правда не хочешь ехать?

– Я не знаю. Мне просто очень нравится здесь, в нашем университете.

Хотя она сидела, склонившись над тарелкой, я заметила, как она покраснела, и подумала: может, у нее завелся новый молодой человек? Но Марни обычно не стеснялась знакомить нас с молодыми людьми, с которыми она встречается. И я решила, что Адам прав и она просто перетрусила, и продолжала так думать, пока не оказалась здесь, рядом с ее больничной койкой.

– Что ты чувствуешь? – спросила я.

– Усталость. Грусть. – Она посмотрела на меня, и в ее взгляде читалась такая боль, что у меня перехватило горло. – Облегчение, – виновато добавила она.

– Тебе уже какое-то время было плохо?

Она помотала головой:

– Нет, я не о том. Облегчение – потому что теперь мне не надо ничего решать. Вряд ли я смогла бы… сохранить ребенка. – Глаза у нее наполнились слезами. – Я знаю, тебе ужасно это слышать, ты-то решила рожать Джоша. Но с тобой был папа. А у меня бы никого не было.

– У тебя были бы мы. Мы всегда у тебя будем, – мягко напомнила я ей. – Мы бы никогда не стали склонять тебя к тому или к другому варианту. Просто убедились бы, что ты знаешь, какой у тебя есть выбор. – Я немного помедлила. – Отец ребенка… он знал, что ты беременна?

Она кивнула. Слезы все-таки потекли.

– Да. Но он дал мне понять, что я не могу сохранить ребенка, что сейчас неподходящий момент.

– Прости, Марни, но… – Я снова помедлила. – Что ты почувствовала, когда он тебе это сказал?

Она нервно щипала одеяло, отчаянно пытаясь сдержать слезы.

– Жутко я себя почувствовала. Я не хотела делать аборт, но знала, что он прав, что он все верно говорит. Я знаю, у вас с папой все получилось, но у нас бы не получилось. Во всяком случае, не сейчас.

– Поэтому ты и сомневалась насчет Гонконга? Потому что не хотела от него уезжать?

– Да.

– А теперь?..

– Теперь я думаю – это даже хорошо, что я уезжаю. Наши отношения… они какие-то нездоровые.

– Вы вместе в университете учитесь?

– Не спрашивай про него, ма. Пожалуйста. Все равно у нас с ним все кончилось. Если бы не это, – она окинула взглядом больничную койку, – ты ни о чем бы не догадалась. Но спасибо… спасибо тебе за то, что ты здесь, со мной.