Динамика бессознательного

[407] Противоположности суть пределы любых состояний, из-за которых такие состояния воспринимаются как реальные, ибо так возникают потенции. Психическое состоит из процессов, энергия которых проистекает из уравновешивания противоположностей всех видов. Антитеза духа и инстинкта – лишь одно из наиболее распространенных противоречий, но она обладает тем преимуществом, что сводит обилие самых важных и самых сложных психических процессов к единому знаменателю. При таком рассмотрении получается, что психические процессы будто бы выступают «балансирами» энергии, протекающей между духом и инстинктом, пусть вопрос о том, следует ли трактовать конкретный процесс как духовный или как инстинктивный, покрыт мраком. Подобная оценка или интерпретация полностью зависима от точки зрения или состояния сознательного разума. Например, слаборазвитое сознание, которое из-за массовости проекций слишком подвержено беспорядочному воздействию конкретных или мнимо-конкретных элементов и состояний, наверняка усмотрит в инстинктивных побуждениях источник всякой реальности. Оно пребывает в блаженном неведении по поводу одухотворенности такого философского предположения, оно убеждено в том, что сумело выявить инстинктивную сущность всех психических процессов. Наоборот, сознание, которое вступает в противоборство с инстинктами, может, вследствие сильного влияния со стороны архетипов, настолько подчинить инстинкт духу, что и самые причудливые «духовные» затруднения будут возникать из очевидно биологических по происхождению фактов. Здесь явно игнорируется инстинктивность фанатизма, необходимая для такой операции.

[408] Выходит, что психические процессы как бы воспроизводят шкалу, вдоль которой «скользит» сознание. В один момент времени оно приближается к инстинкту и попадает под его влияние; в другой момент времени оно перемещается к противоположному концу шкалы, где дух преобладает и ассимилирует инстинктивные процессы, с ним несовместимые. Эти контр-позиции, порождающие столько иллюзий, ни в коем случае не являются патологическими симптомами; напротив, они образуют парные полюса той психической односторонности, что типична для современного нормального человека. Естественно, это проявляется не только в антитезе духа и инстинкта: имеется множество иных оппозиций, как показано в моей книге «Психологические типы».

[409] Это «скользящее» сознание является отличной характеристикой современного человека. Но вот односторонность сознания, возникающая в результате «скольжения», может быть устранена посредством того, что я определил как «воплощение тени» (realisierung des shattens). Для этой операции, к слову, вполне можно придумать менее «поэтический» и более научный неологизм из греческих и латинских корней. Но в психологии необходимо воздерживаться от затей подобного рода, по крайней мере, когда сталкиваешься с сугубо практическими проблемами. К их числу относится и «воплощение тени», то есть нарастающее осознание подчиненной части личности, которая не должна вовлекаться в интеллектуальную деятельность, поскольку она куда больше ориентируется на страдания и страсти, нежели допустимо для человека цельного. Суть того, что должно воплощаться и ассимилироваться, выражается поэтически столь наглядно и столь пластично в слове «тень», что было бы просто предосудительно не воспользоваться этим лингвистическим наследием. Даже термин «подчиненная часть личности» не совсем здесь подходит и вводит в заблуждение, тогда как слово «тень» не предполагает никакой жесткой фиксации смысла. «Человек без тени» – это статистически обычнейший человек: тот, кто мнит себя ровно тем, кем считает нужным быть. К сожалению, ни так называемый религиозный человек, ни человек науки не могут выступать исключениями из этого правила.