Динамика бессознательного

[421] Проблемы аналитической психологии, которые я постарался здесь очертить, ведут к выводам, которые удивляют меня самого. Я полагал, будто трудился в соответствии с передовыми методами науки, устанавливал факты, наблюдал, классифицировал, описывал каузальные и функциональные отношения, – но в итоге выяснилось, что я вовлек себя в сети размышлений, которые простираются далеко за пределы естествознания и вторгаются в области философии, теологии, сравнительного религиоведения и гуманитарных наук в целом. Эта трансгрессия, по сути неизбежная, причинила мне немало беспокойства. Помимо моей собственной некомпетентности в указанных областях, стало казаться, что мои размышления подозрительны сами по себе, ведь я твердо убежден, что «поправка на личные особенности» оказывает сильное воздействие на результаты психологического наблюдения. Вызывает сожаление и то обстоятельство, что психология не располагает согласованным математическим аппаратом, что в ее распоряжении имеется лишь исчисление субъективных предрассудков. Вдобавок она лишена того изрядного преимущества «точки Архимеда»[398], каким владеет физика. Последняя наблюдает материальный мир с психической точки зрения и способна переводить результаты наблюдений в психические термины. А вот психическое, с другой стороны, наблюдает само себя и может лишь переводить психическое обратно в психическое. Окажись физика в подобном положении, ей пришлось бы предоставить физический процесс его естественному течению, потому что она попросту не смогла бы поступить иначе. Для психологии не существует среды, в которой она могла бы отражаться, и потому ей доступно только воспроизведение себя в себе и самоописание. Логично, что таков и принцип моего собственного исследовательского метода: в своей основе это чисто экспериментальный процесс, в рамках которого успехи и провалы, толкования и ошибки, теории и домыслы, врачи и пациенты образуют symptosis (σύμπτωσιϛ) или symptoma[399] (σύμπτωμα) – в совокупности – и одновременно предстают признаками конкретного процесса или череды событий. Посему то, что я излагаю, есть, по сути, не более чем набросок, схема психических событий, происходящих с определенной статистической частотой. Научно говоря, мы не перемещаем себя каким-либо образом «выше» психического процесса и не переносим сам процесс в другую среду. Физика же в состоянии взрывать математические формулы – плод чисто психической активности – и убивать разом семьдесят восемь тысяч человек[400].

[422] Столь «сокрушительный» довод призван заставить психологию молчать. Но мы позволим себе со всей надлежащей скромностью указать, что математическое мышление есть также психическая функция, благодаря которой материя может быть организована таким образом, когда становится возможным привести в разрушительное действие те могущественные силы, что соединяют атомы (этого никогда бы не случилось при естественном ходе событий, по крайней мере на этой Земле). Психическое – это нарушитель естественных законов мироздания, и даже если мы преуспеем в полете к Марсу с помощью расщепления атома, это тоже состоится не без участия психического.