Таким образом, становится ясно, что Константин был вначале провозглашен воинами (при поддержке или по рекомендации, как мы полагаем, отца) августом[242]
. Затем он согласился на участие в тетрархиальной коллегии с титулом цезаря, младшего соправителя при получившем в порядке очереди титул августа Флавии Севере[243]. Все это приводит нас к невозможности согласия с мнением Я. Буркхардта об узурпаторском характере власти Константина. Последний, несмотря на свой приход к власти через переворот, легитимировал[244] свое положение максимально в соответствии с установками тетрархии. Отметим также любопытную деталь. Лактанций подчеркивает, что даже с титулом августа Константин должен был бы занять второе место (т. е. после Галерия), однако, по воле Галерия, занял в итоге четвертое (как второй, после Максимина Дазы, цезарь). Все это позволяет говорить, что Константин изначально в сложившейся ситуации не считал возможным публично заявлять о претензии на абсолютную и единоличную власть. Конечно, это не является свидетельством в пользу того, что Константин имел намерение и в перспективе придерживаться тетрархиальной конституции. Скорее, это указывает на неуверенность его в своих силах и стремлении закрепить успех. Однако в контексте рассуждений о совершенной или не совершенной им узурпации это важный момент.26 октября 306 года в Риме[245]
состоялось провозглашение Максенция, сына Максимиана Геркулия; вскоре к власти вернулся и последний. Присутствие на политической арене избыточного количества императоров[246] было наглядным свидетельством кризиса тетрархии Диоклетиана, в условиях которого Константин должен был выстраивать некую собственную линию поведения. Т. Моммзен в свое время определил позицию Константина как «пассивного зрителя»[247]. Стоит отметить, что в период 306–310 гг. мы действительно не видим Константина участвующим в гражданских войнах. За это время он успевает провести две кампании против франков (306–307 гг.; 310 г.) и одну против бруктеров (308 г.)[248], наращивая, таким образом, политический вес. Павел Орозий, описывавший эпоху Константина по прошествии целого века, предваряет известие о провозглашении Максенция императором и начале посттетрархиальных войн следующим сообщением: «Пока Константин в Галлиях весьма деятельно управлял государством…» (Hist. VII.28.5: Constantino in Galliis strenuissime rempublicam procurante…). Вся парадоксальность этой фразы заключается в том, что Константин, контролировавший на тот момент только «Галлии» (Галлию и Британию), у Орозия одновременно с этим «управляет государством». Иными словами, автор противопоставляет «деятельного» Константина враждующим между собой императорам, которые привели империю в кризисное состояние. Надо полагать, тонкое замечание Орозия удачно отражает реальную установку самого Константина на тот момент.Однако было бы ошибкой считать Константина просто «пассивным зрителем». К 307 году относится его первый политический союз – он сочетается браком с дочерью Максимиана Геркулия, Фаустой. Тесть при этом одарил зятя титулом августа. По случаю свадьбы[249]
анонимным оратором была произнесена торжественная речь. Адресована она была совместно Максимиану Геркулию и Константину, при этом автор неоднократно подчеркивал статусное превосходство первого (Pan. Lat. VI.1.1; 2.1; 3.2 etc.). Однако произносилась она на территории, подконтрольной Константину (Августа Треверов[250]), да и реальным политическим влиянием Максимиан Геркулий уже не обладал[251], потому мы должны признать, что в большей степени панегирик отражает программу именно Константина. Среди прочего анонимный оратор говорит ему: «.когда твой отец (Констанций Хлор.