Династическая политика императора Константина Великого

Выводы к главе III. Схема наследования являет собой самый сложный и, более того, нерешенный вопрос во всей династической политике Константина Великого. Придя к власти как сын своего отца, упрочив свой авторитет с помощью внушительной генеалогии, Константин подготовил почву для дальнейшего развития династии, целью которой было, как мы говорили, обеспечение бессмертия его имени. Однако нельзя не согласиться с Моммзеном[531] в том, что решения императора по выработке некой единой системы наследования не обнаруживают последовательности. Вряд ли будет справедливо списать это только на характер самого Константина. Большая часть его правления – борьба за достижение единовластия, которая продолжалась без малого восемнадцать лет[532]; в этот период Константин должен был учитывать текущий политический момент. Этим обстоятельством вызван брак с Фаустой, который принес ему трех порфирородных сыновей. Последние были полезны в период борьбы с Лицинием, так как подкрепляли легитимность дома Константина. Однако сам Константин, напрямую унаследовав власть от отца, тяготел к кандидатуре единого наследника, на место которого в 317^_326 гг. вполне официально претендовал Крисп. Разгром Лициния в 324 году и достижение заветного единовластия поставили Константина в сложную ситуацию выбора, с которым он не мог определиться. Смерть Криспа, какими бы причинами она ни объяснялась, не сняла напряженности, так как оставила пятидесятилетнего императора отцом трех малолетних сыновей, обладавших по рождению одинаковыми правами. Мы видели, что сложность вопроса была столь велика, что Константин, обычно стремящийся довести начатое дело до конца, отступил перед ним и даже отложил его решение на несколько лет, занявшись вопросами внутренней политики. Схема 335 года являет собой черновой вариант раздела империи на сферы влияния, однако Константин был еще явно не готов списать себя со счетов. Сам неясный титул Ганнибалиана, его брак с Константиной, претендовавшей на титул августы, передача племяннику главного своего детища – Константинополя – свидетельствуют, что Константин держал в голове какой-то более грандиозный план, любая реконструкция которого будет смелым допущением. Однако болезнь не дала осуществиться этим замыслам, в числе которых был грандиозный поход против персов, который, очевидно, был первым пунктом большого плана по переустройству Римского мира. На смертном одре Константин, если верить единственному нашему информатору – Евсевию, проявляет в отношении вопроса наследования апатию. Упреки в адрес его поведения, однако, вряд ли уместны, так как в сложившейся ситуации у Константина было два выхода: либо признать наследниками-августами только некоторых членов коллегии, либо признать наследниками-августами всех. Оба решения были чреваты политическим хаосом и гражданской войной за обладание единовластием, которого Константин добивался восемнадцать лет и которым обладал тринадцать лет. Смерть Константина привела к политическому кризису лета 337 года, который обратился кровавыми последствиями и установлением власти триумвирата его сыновей. Их мероприятия по легитимации своих новых титулов и выстраиванию новых генеалогических конструкций выходят за пределы собственно династической политики Константина, которую мы рассмотрели и теперь должны подвести общие итоги.

Заключение

Мы должны подвести итог нашему рассмотрению династической политики Константина Великого. В первую очередь вся сумма династических построений, осуществленных Константином за тридцать лет своего правления, дает нам право говорить о том, что это был именно самодостаточный вектор внутри его деятельности. Таким образом, само понятие «династическая политика» имеет право на существование. Определить ее мы можем как сумму мероприятий, направленных Константином на легитимацию своего положения (галерея предков – Клавдий Готский и его «генеалогия»; Констанций Хлор) и обеспечение своего «бессмертия» (в политическом и идейном смысле). Последнее обстоятельство – по-своему уникальный момент в политической истории Римской империи – было реализовано в том числе через стереотипные имена и официальную императорскую иконографию. Однако прежде чем подводить общие итоги об особенностях династической политики Константина Великого, ретроспективно рассмотрим ее в последовательности.