Династическая политика императора Константина Великого

С хронологической точки зрения Константин Великий был преемником тетрархии Диоклетиана. И если ряд мер по организации жизни государства позволяет говорить о том, что он выступал ее наследником[533], то в вопросах организации идейных принципов, на которых стояла императорская власть, Константин – как политический феномен – стал итогом кризиса системы тетрархии. Диоклетиан, как мы видели, установил тетрархию на несколько идеалистических принципах: государством управляла коллегия из четырех соправителей, которая была основана на принципах взаимного согласия и которая должна была подвергаться ротации через определенные промежутки времени (20 лет). Само включение в состав императорской коллегии осуществлялось по принципу выбора «наилучших». Нельзя не увидеть здесь определенной отсылки к политической практике династии Антонинов. Четыре соправителя, по сути дела, утрачивали свою индивидуальность – что хорошо видно на примере иконографии времен тетрархии[534] – и фактически отказывались от возможности утвердить у власти свою семью (в лице своих сыновей[535]). Однако вряд ли такое положение дел, установленное не имевшим сыновей Диоклетианом, могло устраивать его соправителей, каждый из которых имел сына (Максимиан Геркулий – Максенция; Констанций Хлор – Константина; Галерий – Кандидиана). Как следствие, тетрархия внутри себя содержала элементы, которые неминуемо должны были привести ее к распаду. Особенно ярко тенденцию к «несогласию» (вопреки принятому внутри тетрархии положению о «согласии» императоров) выразил Констанций Хлор, о чем мы подробно говорили в своем месте.

Начало кризиса и падения тетрархии, вопреки распространенному мнению, следует датировать не приходом к власти Константина[536], а весной 305 года, когда занявший (практически, но не формально) положение Диоклетиана Галерий привел к власти своих протеже, один из которых – Максимин Даза – был его (кровным?) родственником. Провозглашение Константина, как мы видели, было совершено при поддержке (степень которой является дискуссионной) его отца, Констанция Хлора.

Корни династической политики Константина Великого берут начало в его попытке утвердить свое положение. Первым делом он легитимировал свой императорский титул (в формате младшего соправителя, цезаря) через обращение к Галерию, который на тот момент выступал (и с идейной – как преемник Диоклетиана, и с формальной – как senior augustus тетрархии – точек зрения) гарантом тетрархиальной конституции. Однако наряду с этим обращением к конституции тетрархии, которое было призвано закрепить успех Константина и обеспечить ему мирное сосуществование с Галерием, он выдвигает и другой весомый аргумент – преемственность своему отцу. Последний оказывается обожествлен и прославлен монетной чеканкой. С чисто практической точки зрение это позволило ему закрепиться в Галлии и Британии (где Констанций Хлор был популярен); однако более важно, что преемство выгодно выделяло его на фоне принципов тетрархиальной конституции, согласно которой безродный и обезличенный император являлся орудием в руках божества (Юпитера или Геркулеса[537]).