Дипломатическая кухня

На мое счастье, в Габоне за все время моей командировки было только две совгражданки. Одна была замужем за итальянцем, работавшем в Габоне временно по контракту. Милая молодая пара, души друг в друге не чаяли, и никаких проблем с ними не было. Я только удивлялся, что ни она итальянского, ни он русского не знали, и общались между собой на языке-посреднике, то есть на французском. Это им, слава Богу, не мешало. Женаты они были не очень давно, и возможно, с течением времени жена выучила итальянский. Почему-то обычно жены больше склонны учить язык мужа, чем мужья – язык жены.

Вторая совгражданка была замужем за габонцем. Каким-то ветром его занесло учиться в Советский Союз, где ему повезло сочетаться с этой Людмилой законным браком. Она родила мужу троих детей, а к моменту нашего с ней знакомства уже достигла бальзаковского возраста. Внешностью эта дама напоминала скифскую бабу, из тех, которые стоят на курганах, с характерными плоскими лицами. В Союзе она была продавщицей молочного магазина. Габонец, видимо, предпочитал водке молоко – так они и познакомились.

Вернувшись в Габон, ее муж благодаря полученному в Союзе образованию довольно быстро стал продвигаться по карьерной лестнице. Ко времени открытия посольства он уже занимал высокий пост. Соответственно, материальное положение его было прочным, жена ни в чем не нуждалась, дети росли в благополучной семье. Единственно, сыну по настоянию мужа – а ведь вроде знал русский – дали дикое имя Растригин Павлов. Причем объяснить, почему он выбрал такое имя, муж так и не сумел. Людмила время от времени заглядывала ко мне. То паспорт продлить, то какие-то документы для детей оформить. А то и просто по-русски поговорить.

Язык она не забыла. Не часто, но ездила на Родину, гражданство у нее было двойное. Габонские власти по поводу двойного гражданства не беспокоились. Очень многие колоны имели французское и габонское гражданство, и всех это устраивало.

Тем не менее, по семье, оставшейся в Союзе, Людмила скучала. И родилась у нее гениальная, как ей казалось, мысль – выписать в Габон отца родного. Как раз посольство в Либревиле появилось, вот пусть и займется. С этой идеей она явилась ко мне. Я начал осторожно выяснять, где и с кем папа живет, какие у него жизненные обстоятельства. Много раз я потом себя хвалил за проявленную бдительность.

Простодушная Людмила объяснила, что папа – законченный алкоголик. Мало того, что по все дни пьян, так еще во хмелю буен. Постоянно забирают в вытрезвитель, где с ним грубо обращаются. Я представил, как папа будет буянить в Либревиле, как его заметут в местную полицию, отнюдь не отличающуюся деликатным обращением с задержанными, да он еще безъязыкий, сказать ничего не может… Содрогнувшись, я заявил Людмиле, что дело это сложное, мне надо выяснить, как оформляется переезд на постоянное жительство. Дескать, времени на выяснение может потребоваться немало.

Я действительно не знал деталей оформления переезда на постоянное жительство. Но я и не собирался выписывать в Либревиль буйного алкоголика. Я решил, что буду заматывать это дело до последней возможности. Людмила, спасибо ей, мне особенно не досаждала. Время от времени наведывалась в посольство с вопросом, как там обстоят дела, и вполне удовлетворялась моими уклончивыми ответами, что дело-де непростое, работаем. Так я приобретал опыт по части бюрократических уловок и проволочек.

Сколько времени этот вопрос якобы рассматривался, я уже не помню. Зато хорошо помню испытанное мной чувство огромного облегчения, когда пришедшая с очередным визитом Людмила объявила, что папа окончательно опился и помер. Знаю, что не по-христиански это было. Но прямо гора с плеч.

О писанине

Помимо консульских вопросов мне нужно было заниматься внутренней политикой Габона. Это означало, что я должен был собирать и анализировать информацию о внутриполитическом положении страны и готовить соответствующие справочные материалы для Центра. В стране тем временем ничего не происходило. Царила полная и непоколебимая стабильность. Оппозицию президент Бонго еще в начале своего правления либо задавил, либо перекупил. Ввел однопартийную систему, привел к общему знаменателю парламент, расставил везде своих людей. Все государственные институты контролировались президентом. Придя к власти, он сумел заручиться поддержкой вождей всех крупных племен, многих из них назначив министрами своего правительства. О чем здесь писать?

Писать, тем не менее, было надо. По количеству направленных в Центр материалов оценивалась работа каждого сотрудника, а от этой оценки зависели перспективы продвижения.