Дипломатическая кухня

Сначала я просто опешил. Как-то не думал, что могу пользоваться успехом у африканок. (Хотя секретарши местного МИДа со мной с удовольствием расцеловывались; при этом удовольствие было взаимным – черная кожа очень приятна на ощупь). Честно признаюсь, что было заколебался. Уж очень хороша собой была Иоланта. Но советское воспитание, помноженное на чувство «атаса», взяло верх. От приглашения я вежливо отказался. После этого Иоланту я пару раз видел издалека, но ко мне она больше не подходила.

Потом я много раз спрашивал себя, был ли ее интерес искренним, или она была приманкой одной из спецслужб? Боюсь, что так. Жадность, женщины и выпивка – три крючка, которыми пользуются для вербовки.

И закончим про колонов

Доктор Стоффель. Мне стыдно, что я чуть не забыл про него. А ведь он столько раз спасал нас от всяких болячек. Неизменно приветливый и обходительный, он был выдающимся знатоком тропической медицины.

Стоффель был не только врачом, но и по совместительству почетным консулом Люксембурга. Поэтому его приглашали на все дипломатические приемы. Он неизменно появлялся в блейзере и бабочке – не современной, а старомодной, завязанной пышным бантом. Мужчиной он был импозантным, хотя выглядел много старше своих лет. Вся жизнь в тропиках… Женат был на конголезке, и у них было то ли пять, то ли даже шесть детей. Я у него как-то ужинал, все дети чинно сидели за столом. Все было очень буржуазно, пока жена Стоффеля не начала смеяться. Хохотала она, ей-Богу, как гиена. Что-то неописуемое… Впрочем, Стоффель даже бровью не повел. Видимо, привык. Кстати сказать, готовила его жена отменно.

У Стоффеля было одно большое достоинство, бывшее следствием его главного недостатка. В выходные все врачи уезжали из дома (либо на пляж, либо по магазинам), а Стоффель всегда был дома. Потому что был пьян. Он и в рабочие дни пил, начиная с обеда и до вечера. Поэтому во второй половине дня прием вел его напарник, а Стоффель сидел и пил в своей квартире на втором этаже клиники. Но в выходные, если была нужна неотложная помощь, на Стоффеля можно было рассчитывать. Я своими глазами видел, как он, будучи просто вдребезги пьян, моментально протрезвел, когда привезли пациента в тяжелом состоянии. Это было как в мультфильмах, когда красная краска отливает от лица вниз. Я был потрясен – его движения стали четкими, голос абсолютно твердым, медсестры получили нужные указания, и человека он с того света таки вытащил.

Взгляды Стоффеля на алкоголь были, соответственно, несколько нетривиальными по сравнению с традиционными подходами медиков. Приехал я к нему как-то с подозрением на бронхит. Недолго думая, Стоффель поставил меня под рентген, а потом стал разглядывать полученный снимок. Далее произошел следующий диалог.

– Мнэээ… Бронхит… Слушайте, мне не нравится Ваша печень. Вы много пьете?

– Доктор! (Я ошарашен). Нууу… как все.

– И что Вы пьете в обед на аперитив?

– Стакан мартини.

– Стакан?!

–Доктор! С тоником! (Показываю, что мартини там на два пальца). У меня же малярия была, вот печень и увеличена.

– А водку пьете?

– Бывает… Не каждый день.

– Мнэээ… Продолжайте.

– А бронхит?

– А, да. Вот рецепт, принимайте неделю, все пройдет.

Хорошим человеком был доктор Стоффель.

***

Считать ли колоном родезийца? Не было тогда никакой Зимбабве, а была Южная Родезия, где правил расистский режим Яна Смита. Ходил этот режим под санкциями ООН, и иметь с ним отношения африканским государствам не полагалось.

– Эй, парень, ты откуда? – рядом со мной у стойки бара примостился типичный англосакс. Обожженная, когда-то белая кожа, веснушки на лице и руках, неистребимый акцент. На голове –немыслимый розовый парик, одет в подобие женского платья. Вокруг шумное веселье – мы на костюмированной вечеринке в клубе моряков.

– Я атташе советского посольства. Советский Союз, знаешь? – Вопрос риторический. Белый не может не знать.

– Тогда тебе нельзя со мной разговаривать.

– Это еще почему?

– Я родезиец. Вам же нельзя с нами общаться.

– С чего ты взял? Я же вот с тобой общаюсь. А ты что тут делаешь?

Родезиец был вообще-то прав. Нам было не положено вступать в контакты с представителями расистских режимов. Но я почуял, что можно узнать что-то интересное.

Так вот откуда дважды в неделю на рынке Либревиля появляется парная вырезка, которая к тому же стоит меньше, чем капуста в супермаркете! Оказывается, габонцы подторговывают с расистским режимом. Санкции санкциями, а кушать хочется. Чтобы не светиться, товар доставляют ночью, самолетами без опознавательных знаков. Разгрузились – улетели, а утром на рынке – свежайшая вырезка. А мой собеседник – типа торгового представителя, отвечает за организацию поставок.

Кстати, в супермаркете продавались и товары из ЮАР. Южноафриканскую картошку было легко отличить по следам почвы (на французской следы глины, а на южноафриканской – латерита), а с ящиков с фруктами габонцы просто ленились сдирать наклейки.