Дипломатия греха

       Залпом, выдав эту информацию, она засеменила в соседний двор, но навстречу ей попалась другая востроносая баб­ка с кошелкой в руках и, остановившись, они одновременно начали говорить, охая и всплескивая сухонькими ладошками.

       Я обратил внимание на объявление, висящее на свеже­выкрашенной двери. Крупными округлыми буквами на нем было выведено: “,Православный священник освящает квар­тиры по заказам. Звонить с 18 до 21 по телефону... “

       Усмехнувшись, я содрал объявление и сунул в нагрудный карман. “Покажу Разумовскому, -подумал я, пусть полюбуется, чем его братья во Христе промышляют. Коопера­тив “Попов-угодников”. Спасение душ на самоокупаемости. Даже меня коробит. Благодать на заказ. В каком веке про­пуска в рай продавали? Купил при жизни себе такую бронь и греши себе, место для тебя все равно уже зарезервировано. Деньги из любого дела клоунаду сделать способны. Что мне Разумовский возразит на это?”“

       Довольный представившейся возможностью уколоть неугомонного иерея, я поднялся на третий этаж, и сразу в глаза бросилась массивная железная дверь, отделанная умелой инкрустацией под дерево. Привычный глазок отсутствовал, вместо него на меня воинственно целилась блестящей лин­зой небольшая видеокамера. Звонок являл собой медную голову льва, демонстрирующего в оскале мелкие, но острые зубы. Опасливо просунув палец меж клыками, я надавил на медный язык. Из-за двери не раздалось ни единого звука, но камера моментально изменила градус, воззрившись на меня. Я повторил попытку.

       -Че надо, - рявкнул над ухом усиленный динамиком голос.

       От неожиданности я подскочил на месте и уставился на неприметную в косяке двери решетку, откуда, теперь звучал радостно-идиотский смех. Сидящий за дверью был явно доволен впечатлением, произведенным на “лоха” в стареньком потертом костюме. Мысленно я поставил “галочку” насчет любителя пошутить, пообещав себе при случае посмеяться вместе с ним.

       -Мне желательно видеть Михаила Семеновича.

       - А ты кто?

       - Парень, с которым ты гусей пас. Тогда мы на “ты” и перешли.

       - Ершистый,- удивился голос.- Ну, ща я выйду, погодь.

       Многозначительная интонации произвела на меня обратный эффект: я разозлился. Мне приходилось иметь дело с совершенно разными людьми, среди них и политики, и бизнесмены, и лидеры преступных сообществ, но все эти “погодь”, “ща выйду” и “че надо?” я слышал только от их недалеких и чересчур старательных “шестерок”, делавших из моей неказистой одежды весьма неправильные выводы. Видимо, потому они и делились па “шестерок” и “боссов”, что одни “по одежке встречали”, а другие догадывались, что “по уму провожать” придется. Дверь распахнулась, и здоровенный детина с прической а-ля “меня девушки не любят”, радостно ухмыляясь, окинул меня взглядом с головы до пят:

       - Так че тебе надо от “папы”?

       -А тебе он так доверяет, что дает отчет обо всех своих делах? Ты меня к нему проводи, а уж мы сами найдем, о чем поговорить.

       -Ща, разбежался... Лапы подними, я тебя сперва охлопаю на предмет оружия, гляну, что ты за штука, а уж потом договорим. Не нравишься ты мне что-то.

       Он был так наивно жизнерадостен и самоуверен, что, разговаривая со мной, засунул руки в карманы спортивной куртки и привалился к косяку, потому и не успел среагиро­вать, когда “Макаров” оказался у меня в руке, направленному точно в лоб.

       - Интуиция тебя не обманула,- сказал я. -Я и впрямь многим не нравлюсь. Слушай, а зачем все эти предосторож­ности с железными дверями и видеокамерами, когда за две­рью сидит баран? Ты, наверное, сторож?

       От ярости он налился краской, но вид вороненого писто­лета заткнул его словесный фонтан, и он лишь яростно по­жирал меня глазами.

       - Нет, -передумал я,- ты не сторож. Дедок с незаря­женной двустволкой справился бы лучше. Ты дворецкий. Двумя пальцами я брезгливо взял его за отворот куртки

и поставил лицом к стене.

       -Руки положи на стену, а ноги расставь. Шире!..

       Нехотя он повиновался, и основанием ладони я резко ударил его в затылок. Бритая голова с глухим стуком впилась в стену и отскочила, словно резиновый мяч. Многопудовая туша незадачливого охранника грузно осела на пол. Склонившись над ним, я откинул полу его спортивной курт­ки, обнажая кобуру, и вытащил из нее газовый пистолет. Подумав немного, достал у него из кармана разрешение на ношение оружия, разорвал на части и выбросил в лестнич­ный пролет.

       -Аннулирование, -прокомментировал я вслух, -как у не прошедшего экзамен.

       В самой квартире, как и на лестнице, вовсю шел ремонт. Только работники здесь были другие, рангом повыше, в чи­стых синих спецкомбинезонах с эмблемой строительной фирмы на спине. В некоторых комнатах пол был разворо­чен, и оттуда торчали странного вида трубы, стены узеньких комнатушек сносились, превращаясь в просторные гостиные и холлы, на кухне монтировалась замысловатая аппаратура, блестевшая хромом и стеклом.

       -Зачем это? не удержался я от вопроса, указывая на облаченные в пластиковую оболочку трубы в полу.