Дипломатия и разведка. «Афганское досье», 1939–1945 гг.

В июле 1925 г. Пьетро Кварони продолжил свою дипломатическую карьеру теперь уже в Москве. Как отмечает Лучано Монцали, биограф П. Кварони, интерес молодого итальянца к русскому миру постоянно возрастал и особенно усилился после встречи с Ларисой — дочерью бывшего царского генерала из княжеского рода Чегодаевых, хорошо известного среди русско-татарской знати в Поволжье. Еще до первых революционных потрясений в России в начале ХХ в. семья Чегодаевых переехала в Москву, где в 1904 г. родилась Лариса. В первопрестольной столице мать Ларисы рассталась с первым мужем и вышла замуж во второй раз за Н. Чагина, чью фамилию и унаследовала Лариса. Воспитанная в состоятельной аристократической семье Лариса с детства изучала иностранные языки, особенно преуспев в английском и французском. После большевистской революции она начала работать в составе международных экономических организаций, которые помогали новому большевистскому правительству в разработке и запуске «Новой экономической политики»[329].

В 1927 г. романтические отношения Пьетро Кварони и Ларисы Чагиной, развивавшиеся под неусыпным контролем советской контрразведки, завершились бракосочетанием в Москве сначала в православной церкви, а затем католическим обрядом в часовне посольства Франции. Однако сразу после свадьбы Л. Чагина была арестована за нарушение советского законодательства, запрещавшего гражданам СССР сочетаться браком с иностранными подданными. Лариса оказалась, как сейчас принято говорить, в подвалах НКВД на Лубянке. «Пылкий Ромео» приложил немало усилий, чтобы добиться освобождения своей суженой. После трехмесячного тюремного заключения Ларисы молодая пара наконец-то воссоединилась и в 1928 г. покинула пределы СССР.

Эта романтическая история супружеской четы Кварони живо обсуждалась в дипкорпусе советской столицы. Естественно, Лариса Чагина стала объектом самого пристального внимания некоторых «наблюдателей» из посольств иностранных государств. Их настораживали некоторые факты недавней биографии Л. Чагиной. Во-первых, трудно было объяснить, каким образом дочь бывшего царского генерала — родовитая дворянка, т. е. чуждый социально-классовый элемент в первом в мире рабоче-крестьянском государстве, смогла получить престижную работу в структурах, связанных с международными организациями и повседневными контактами с иностранцами. Ведь любая проверка прошлого Л. Чагиной могла бы пролить свет на ее родословную. Кандидатуру Л. Чагиной должны были отсеять еще на этапе предварительного собеседования, проводимого кадровой службой в любом советском загранучреждении. Вразумительного ответа на этот вопрос так никогда получено и не было. Во-вторых, вызывало удивление решение советских инстанций, позволившее выехать из СССР не только Л. Чагиной. Вместе с Ларисой за границу выехали ее мать и отчим. Разрешение на выезд из Советского Союза получила также и их гувернантка. В посольстве Германии в СССР, например, заподозрили неладное в случае с Л. Чагиной. Впоследствии об этих подозрениях рассказал бывший секретарь германской дипмиссии в Москве Вальтер, который оказался накануне Великой Отечественной войны в командировке в Афганистане. Этой информацией он поделился с послом Третьего рейха в Кабуле Гансом Пильгером. В свою очередь, германский посол, оказавшийся летом 1945 г. в Бутырской тюрьме в Москве, на допросе заявил по этому поводу следующее: «У меня не было точных сведений о причастности жены Кварони к шпионской работе в пользу русских. Однако в 1941 г. в Афганистан прибыл Вальтер — бывший сотрудник германского посольства в Москве. Вальтер в разговоре со мной сообщил, что, когда он работал в немецком посольстве в Москве, то ему якобы было известно о сотрудничестве жены Кварони с советской разведкой. Исходя из этих соображений, я сообщил МИД Германии об этом. Других данных о сотрудничестве жены Кварони с советской разведкой у меня не было»[330]. Интерес к Ларисе Чагиной проявляла не только разведка Третьего рейха. После назначения П. Кварони послом Италии в Афганистане в 1936 г. семью итальянского дипломата стали разрабатывать все легальные резидентуры в иностранных посольствах Кабула. В документах советской внешней разведки Пьетро Кварони получил псевдоним «Дон Жуан».

В своих воспоминаниях П. Кварони подробно описал долгий путь итальянского дипломата к месту назначения из Европы в Центральную Азию. «Осенью 1936 г., — писал Кварони, — океанский лайнер пришвартовался в порту Бомбея, и я вместе со своей женой Ларисой Кварони ступил на территорию Британской Индии. Имперская британская машина казалась еще сильной, единой и целостной, представляя собой сложную систему европейского доминирования в Азии. В этой системе вице-король Индии играл ключевую роль. Недовольство и напряжение вспыхивали в Индии то тут, то там, но общая картина казалась незыблемой».[331]