Дирижабль осатанел. Русский дада и «адские» поэмы

Испанцы это вроде марокканцев
Прекраснейшие люди на планете
Они давно носили брюки клёшем
Трень тренькали на саблях в добрый час

На красном солнце пели и лениво

Лениво умирали в тот же вечер
(Пилили горло бритвою шикарной
Ещё пилок и голос ик да ик)

Прекрасно молчаливо и хвастливо

Не зная о законе Альвогадро
Вытягивали в струнку нос залива
Чтобы на нём стоял футбольный мяч

Затягивали бесполезный матч.

«Любовь к испанцам»

203.

Я равнодушно вышел и ушёл.
Мне было безразлично, я был новый.
Луна во сне садилась на горшок,
Не разнимая свой башлык слоновый.

Разнообразный мир безумно пел,

И было что-то в голосе, в надрыве,
Чего чудак расслышать не успел,
Определить не захотел, счастливый.

На чёрном льду родился красный ландыш,

А кучеру казалось: это кровь.
Он уверял, он пел не без таланта,
Показывая языка морковь.

С прекрасной рожи шествовали сны.

Они кривлялись, пели соловьями,
Смеялись над угрозами весны,
Ругались непонятными словами.

О уезжайте, о зачем мозолить

Осмысленные глазки северян.
Шикарным блеском золотой франзоли
Зачем входить голодным в ресторан[49].

Зачем показывать фигуру, что пальцами

Нам складывает ветер дальних мест.
Зачем шуршать деньгой над подлецами,
Что более всего боятся звезд.

204.

Валериану Дряхлову

Синевели дни, сиреневели,
Тёмные, прекрасные, пустые.
На трамваях люди соловели,
Наклоняли головы святые.

Головой счастливою качали.

Спал асфальт, где полдень наследил.
И казалось, в воздухе, в печали
Поминутно поезд отходил.

Загалдит народное гулянье.

Фонари грошовые на нитках,
И на бедной, выбитой поляне
Умирать начнут кларнет и скрипка.

И ещё раз, перед самым гробом,

Издадут, родят волшебный звук.
И заплачут музыканты в оба
Чёрным пивом из вспотевших рук.

И тогда проедет безучастно,

Разопрев и празднику не рада,
Кавалерия в мундирах красных,
Артиллерия назад с парада.

И к пыли, к одеколону, к поту,

К шуму вольтовой дуги над головой
Присоединится запах рвоты,
Фейерверка дым пороховой.

И услышит вдруг юнец надменный

С необъятным клёшем на штанах
Счастья краткий выстрел, лёт мгновенный,
Лета красный месяц на волнах.

Вдруг возникнет на устах тромбона

Визг шаров, крутящихся во мгле.
Дико вскрикнет чёрная Мадонна,
Руки разметав в смертельном сне.

И сквозь жар ночной, священный, адный,

Сквозь лиловый дым, где пел кларнет,
Запорхает белый, беспощадный
Снег, идущий миллионы лет.

1926

205.

Сергею Шаршуну