Дискуссия по вопросам советского языкознания

2. В тот период, когда ранние монгольские племена начали осваивать кочевую скотоводческую культуру, в их речи начали происходить весьма существенные изменения, приведшие ранние монгольские диалекты к переходу из одного качественного состояния (стадии) в другое. Новое теперь качественное состояние ранней монгольской речи характеризуется тем, что в последней «инфлексия» как значимый языковой прием отмирает, сингармонизм гласных становится из значимой категории лишь формально-фонетической системой, лишенной своего вещественного содержания. На этот раз агглютинация, вытеснившая собою «инфлексию», становится главным средством выражения уже новых и грамматических и лексических категорий в языке. И вся история монгольских языков примерно за последние два тысячелетия представляет собою непрерывную борьбу двух противоположностей: старого («инфлексии», пережиточно сохраняющейся в виде сингармонизма гласных и по сей день) и нового (агглютинации), – борьбу, в которой новое все более и более одерживает победу над старым. Постепенное нарушение значимости «инфлексии» выражается в постепенном изменении системы вокализма (гласных), в сломе сингармонизма гласных.

Следовательно, монгольские (и тюркские) языки не были изначально агглютинативными, и переход этих языков из одного качественного состояния (стадии) в другое мы склонны связывать с переходом ранних монгольских племен к кочевому скотоводству, ибо остается фактом то, что эти явления хронологически в общем совпадают, а это едва ли случайно.

4. Типы стадиальных изменений в языке

Не всякая стадиальная смена в языке должна сопровождаться сменой в типологии по ярусной схеме (аморфность – агглютинация – флексия, как это казалось Н.Я. Марру в 1926 – 1928 гг.), особенно после того, как первобытно-общинный строй оказался давно уже пройденным этапом (коренная ошибка Н.Я. Марра заключается в том, что все его стадиальные изменения происходят за порогом цивилизации и как бы прекращаются в периоды становления и наличия классовых обществ). Ведь предки Канта и Гегеля со своей флективной речью ходили еще в звериных шкурах, когда на «аморфном» китайском языке уже существовала богатая и самая разнообразная литература по всем отраслям знания того времени (о современном китайском языке мы уже и не говорим, а ведь по марровской схеме 1926 – 1928 гг. этот язык считался бы менее развитым из-за отсутствия в нем флексии, нежели язык древних германцев).

Уже не исследование, а простое наблюдение показывает, что стадиальные изменения происходили: а) в китайском языке – в рамках одной и той же типологии без флексии или агглютинации (зато с какой исключительной силой проявляется в этом языке «инфлексия» в виде тональности звуков, какую не знает никакой другой язык в мире! Поэтому совершенно недопустимо определять этот великий язык великого народа термином «аморфный», или «бесформенный», и сваливать его в одну кучу с наименее развитыми языками мира; б) в индоевропейских языках – в рамках одной и той же флективной типологии (несомненно, например, что то, что произошло с русским языком в пушкинский период, представляет собою стадиальное изменение этого языка, хотя в нем флективность так и остается); то же самое мы замечаем и в других языках мира.

С другой стороны, не всякое типологическое изменение в языке может быть проявлением стадиальной его смены, ибо это может иметь и имеет место в условиях скрещения языков разных по типологии, но одинаковых по своему стадиальному состоянию (монгольские языки на стыке их с диалектами китайского и тибетского языков в районе Кукунора и Амдо, или с иранскими в Афганистане). Ведь пути образования языков весьма разнообразны. Ведь для небольшого территориального отрезка К. Маркс и Ф. Энгельс нашли три пути образования национальных языков: «…в любом современном развитом языке стихийно возникшая речь возвысилась до национального языка отчасти благодаря историческому развитию языка из готового материала, как в романских и германских языках, отчасти благодаря скрещиванию и смешению наций, как в английском, отчасти благодаря концентрации диалектов в единый национальный язык, обусловленной экономической и политической концентрацией»[102]. А что же тогда говорить о многочисленных языках за пределами Западной Европы, особенно о языках более ранних периодов, о которых Н.Я. Марр писал: «…чем древнее тип коллектива, тем легче происходит смычка и расхождение…».