Дискуссия по вопросам советского языкознания

Все это, конечно, красиво сказано да к тому же применительно к революции. Но опять-таки не научно, не исторично, как и не конкретно по отношению к данному языку.

Например, современная русская орфография скорее способствует единой орфоэпии, всенародной, высококультурной и выработанной, и не в отрыве от прежнего письма. А введение такого якобы «народного» произносительного потока, как жыз (жизнь), што (при чево, чему и пр.), петачок или питачок и пр., едва ли будет способствовать прогрессу. Орфографическую революцию, наоборот, нужно ввести там, где произношение намного отошло от письма, как в английском, или там, где письмо из-за своей сложности стало достоянием только ученых или немногих, как в китайском языке.

Что же касается революции языка, то должна быть обоснована ее нужда, историческая необходимость. Ведь грамматика непосредственно не связывается с переменой общественного строя и производства. Хорошо говорить о новой стадии, но для говорящего не все ли равно образовать грамматические отношения по норме – пишу, пишешь, пишет… или я пиш, ты пиш, он пиш… или дом, дома, дому и пр., или же кино (стоит), кино (здание кино), кино (я подошел к кино), кино (я сижу в кино). Наконец, есть языки вроде грузинского, где глагол необходимо должен носить в себе отношение к объекту (прямому или косвенному) при наличии еще слова для этого объекта. Например, с-цем-с («дает»), где последнее «с» определяет третье лицо субъекта, а первое «с» лишний раз указывает на присутствующее рядом с ним другое слово, т.е. предмет, который дается.

Спрашивается, можно ли заставить грузина не употреблять сейчас этих объективных префиксов? А реальное грамматическое сознание грузина сейчас допустит ли такую ломку? И ради чего? Все равно как если бы мы захотели одним росчерком пера уничтожить в русском языке применение одушевленного рода и сказали бы «я вижу вол», как говорим «я вижу стол», или бы упразднили мужской, женский и средний роды. Если это и удалось в английском в средние века, так для этого созрела почва в отсутствии родового окончания слов. Кавказские горцы и до сих пор продолжают выделять в слове мужской, женский, животный и предметный роды, а языки банту группируют имена и по внешности предмета (круглый, плоский). Новоармянский араратский язык даже отграничивает (выделяет) слова времени в родительном падеже (на «ва») в отличие от всех новоармянских диалектов и древнеармянского языка. Спрашивается, возможно ли все эти формально-грамматические древние явления отбросить ради создания новой ступени стадиального (какого?) развития языка?

Даже лексику мы меняем не всегда. Наша революционная практика в послеоктябрьский период отнюдь не пошла по декларированному пути «стадиального» перерождения языка, грамматики, орфографии и пр., что предлагал Н. Марр.

Кстати, хочется сказать несколько слов и о фонетике. Многие рьяные почитатели Н. Марра защищают то положение, что всякое звуковое изменение является социально обусловленным. Это может относиться к тем случаям, когда такое изменение используется для основообразования (словообразования) или выражения грамматической функции, но другие случаи перебоев звуков или в зависимости, например, от смягчения, метатезы, ассимиляции и пр. не имеют такого значения. На это грубое социологизирование звукового перехода обратил в свое время внимание и Ф. Энгельс в письме к Блоху. И действительно, какие звуки русского языка мы изменили и ради какой надобности?

В этой связи хотелось бы обратить внимание и на звуковой облик элементов Н. Марра – сал, бер, рош, йон. Спрашивается: возможны ли в первобытнейшие времена у дикаря такие звуки? Ведь у животных есть звуко-шумные диффузные и нечленораздельные выявления, из которых едва ли могли выработаться и отчеканиться такие новочеловеческие звуки, да и то с закрытым слогом. Мы уж не говорим, что у африканских дикарей (бушменов, готтентотов) еще сохранилось до шести видов всасывательных и клокотательных горловых «звуков», наподобие криков индюка. Так что и по исторической фонетике не могло быть таких элементов, как сал, бер и пр., и если названия кое-каких современных племен имеют такой фонетический облик, то из этого еще не следует, что за сотни тысяч лет до нас также бытовало такое их произношение, если бы наперекор истории человеческого языкостановления постулировать даже такое бытие этих элементов.