Диссидент

Сколько себя помнит человек, он всегда принимал стимуляторы, той или иной степени токсичности. И чем больше человек совершенствовал технологии получения стимуляторов, не совершенствуя себя, тем больше он понимал вредоносность стимуляторов. Парадокс, но не более того…

– Кеннет, мы уже не единожды обсуждали это, – прожевав кусок баранины, ответил я, понимая то направление «логики» размышлений, куда меня пытался направить дворецкий.

– Да сэр, я помню, – сухо произнёс Кеннет…

Небольшой особняк Кая, когда-то именовавшийся «флигелем», располагался при въезде в королевский парк. Чуть дальше, за высокими многовековыми дубами и вязами находился королевский дворец. А в стороне, но не так уж далеко от «флигеля», была церковь, где служил мессы старенький аббат Патрик, считавшийся духовником короля, и где обретали покой останки членов королевской семьи. За церковью скорее угадывалась в виде лёгкой дымки от воды, чем виднелась река Трея, протекающая через весь город. В церкви был похоронен и мой отец. Но ни парк, ни дворец уже не принадлежали королевской семье, поскольку были проданы государству в целях покрытия долгов Вилли XIII. С тех пор короли и их семейство жили за счёт ренты от государства и платных лицензий за использование символов королевской семьи…

При входе в дом несли караул двое гвардейцев королевского полка. Увидев мою персону, гвардейцы шутливо «отдали честь» и пропустили меня, не задавая вопросов.

Я поднялся по скрипящей лестнице на второй этаж. С левой стороны располагался открытый вход в помещения, начинающиеся с гостиной. Она была пуста, мебель накрыта чехлами, а тяжёлые с золотой нитью гардины закрывали окна, создавая сумрак и ощущение запаха пыли, покрывшей всю обстановку…

Кай с детства ненавидел эту гостиную по причине частых скандалов между отцом и матерью, случавшихся в ней. Да и вообще он редко посещал второй этаж, предпочитая жить на третьем, где было светло, а застеклённая веранда открывала прекрасный вид на парк, королевский дворец и церковь, напоминая о былом величии правящей династии…

Кай сидел на веранде в глубоком кресле, держа в одной руке початую бутылку джина, а в другой сигару. Недалеко от него стоял не лишённый изящества кофейный столик, на котором, словно гренадёры, высились бутылки с алкоголем, а в качестве дополнения натюрморта белела горка порошка искусственного кокаина. Лицо Кая выглядело несколько комично, «припудренное» на щеках, носе и подбородке налётом порошка. Глаза были широко открыты, почти без зрачков, а губы слегка искривлены, то ли от лёгкого презрения к кому-то, то ли брезгливости.

– Что так долго? – проворчал он, и в качестве приветствия приподнял бутылку с джином.

– Как будто не знаешь, – ответил я, подошёл к столу, плеснул в стакан виски и расположился на диванчике недалеко от Кая.

– Здесь нужен не «плевок» виски, а ударная доза алкоголя, или чего-нибудь в вену… Дядюшка Вальтасар по-другому не лечится, – снова проворчал Кай, наблюдая за моими действиями.

– Мне пока хватит, – произнёс я, пригубил виски и усмехнулся. – Если всё время пить после заседаний Палаты, можно получить цирроз печени.

– Да и хрен с ним, – пробурчал Кай, глубоко вздохнул, огляделся по сторонам и продолжил: – Скука смертная наша жизнь, разве не видишь?.. Она предсказуема и обыденна. Она сера, как в прямом, так и в переносном смысле. В ней больше нет ничего.

– Женись, – предложил я. – Появится что-то новое, и скука с обыденностью улетучиться.

– Жениться?! – со страхом в голосе произнёс Кай. – Что я тебе плохого сделал?.. Брак постепенно из стимулятора жизни превращается в её симулятор. Нет уж, – Кай отрицательно покачал головой, а затем надолго припал к бутылке. – Ух, – выдохнул он после изрядной порции джина, – вот это настоящий стимулятор. Постой… – Кай, прищурившись, посмотрел на меня, и спросил: – Ты что, жениться собрался?

– Нет. С чего ты решил? – переспросил я.

– О женитьбе заговорил. Ты о таких вещах раньше даже не упоминал, – пояснил Кай.

– Я нет, а вот Нора да. Ей осталось э-э-э-э… два эпизода, – сказал я.

– Гринвуд?

– Она самая, – пояснил я.

– И как она в постели? – глядя на меня заинтересованно, спросил Кай.

– Не знаю. Я ей просто обещал засвидетельствовать половой акт. Завтра. Ты, кстати, как?.. Присоединишься к нам?.. Надо помочь девочке, – проговорил я.

– Ох, Лесли, Лесли, – Кай заржал, – все бабы королевства, узнай они об этом, прохода тебе не дадут. Хотя… – он задумался на некоторое время, – ты знаешь, а я соглашусь. Надо поддерживать имидж короля – прогрессивного и доброго монарха, – и Кай вновь рассмеялся.

– Спасибо, – поблагодарил я и незаметно для Кая вздохнул. У Кая был довольно противоречивый «реактивный» характер. Он часто впадал в меланхолию, казался слабым, беззащитным, но затем неожиданно взрывался в приступах злости к чему-либо или кому либо. Раньше довольно часто мы дрались в такие моменты, и не всегда победителем выходил он. – Тогда, пока мы не напились и не забыли всё – завтра в два часа у ратуши, – продолжил я.