Дистопия М.

Спустившись с холма, Е. вошел в лес из высоток. Он шел к реке. Он отлично знал город в прошлом, но с тех пор многое изменилось. Где он бегал ребенком? Где улочки, вымощенные брусчаткой, домики с черепицей, лавки старьевщиков, книжные магазины, скверы и парки? Все разрушили, все снесли. Высотки, проспекты, широкие тротуары – облик города М., нового и чужого. Ночью на улицах ни души, даже полиция спит, днем – сущий ад. Люди приезжают с окраин, где живут кое-как – выселенные из домов, вытесненные высотками, привыкшие ко всему, даже к себе. Они трудятся и плодятся. Их миллион. Им нет друг до друга дела, а Е. нет дела до них, слипшихся в плотную массу.

Звуки шагов Е., многократно отраженные эхом, возвращались к нему.

Е. казалось, что он не один, он оглядывался по сторонам, но не было никого на длинном пустом проспекте. В окнах – ни огонька, там никто не живет. На цокольных этажах зданий – государственные конторы, офисы братьев О., их магазины, выше – ничего нет, лишь стекло и бетон, за которыми пусто. Уличные фонари не горят. Зачем освещение ночью? Здесь никого нет, и Е. не должно быть здесь, при свете звезд и луны, на улицах спящего города. Тук-тук-тук – стучат сердце и каблуки. Е. идет медленно. Ноги болят. Он останавливается и отдыхает.

Вот и река.

Мост.

Пахнет канализацией. Из сотни вонючих труб в реку течет грязь, вода скрылась под мусором. Мусорная река. В детстве Е. плавал в ней, в чистой прозрачной воде, лежал на песке с родителями, глядя в небо и по-детски мечтая, смотрел на яхты, плывшие из океана – вся жизнь была впереди, и вот что сейчас. Вместо мечты – грязь. Боль. Привычка ко всему привыкать.

Спустившись к мосту по склизкой покатой набережной, Е. сел под ним, вытянул ноги и стал привыкать к вони. Мост построили братья. Денег М. не жалел. Старый каменный мост, украшенный древними статуями, взорвали всем на потеху в день открытия нового. Люди радовались как дети, прыгали от восторга, когда он взлетел на воздух. Выбора у них не было – в городе выбора нет. Е. плакал в тот день, спрятавшись в спальне, но вскоре привык к новому – к стали, в которой нет жизни.

Радовались люди недолго. За проезд и проход по мосту стали брать деньги. Братья выгоду не упустят – Е. их понимает. Будь он на их месте, он делал бы так же, но он им не брат. Он платит. Ночью проход свободный – сборщики спят, лежа в стеклянных будках на дальнем конце моста, и так громко храпят, что их слышно отсюда.

***

Е. заснул, сидя у опоры моста.

Ему снился сон – как кто-то сел рядом и закурил. В городе М. не курят, но это ведь сон, во сне все возможно.

Е. закашлялся и проснулся.

Человек из сна не исчез. Он сидел рядом с Е., странный, длинноволосый, и курил самокрутку, странную и вонючую. Сладкий дым раздражал ноздри, и Е. громко чихнул.

– Привет, – сказал человек. – Я посижу? Не против?

– Нет, – сказал Е.

– Спасибо. Я Карл. А ты?

Е. назвал свое имя. Он вдохнул дым, и голова закружилась. Он покрепче оперся о землю, качнувшуюся под ним.

– Будешь?

Карл протягивал Е. самокрутку.

Е. испуганно отшатнулся – нет – и отсел подальше от Карла.

Карл усмехнулся:

– Первый сорт. Без курева жить скучно, я бы не выжил. Чертовы братья. Что они сделали с городом? Что сделал М.? Не бойся, я свой. Можешь мне доверять. Любишь ночь и не любишь день? Угадал? Выкури сигаретку, брат, жить станет легче. Не думай, что я смирился. Не надо судить по тем, кого видишь вокруг. Я другой. Как и ты. Я чувствую. Ты можешь больше, чем хочешь. Ты можешь им показать, что значит быть человеком.

Глаза Карла блестели, он смотрел Е. в глаза.

«Сумасшедший», – решил Е.

– Я здесь каждую ночь, – сказал Карл, – но тебя не встречал. Где ты был?

– На складе. Я был на складе.

Карл усмехнулся:

– Дай-ка я угадаю. Большие пустые коробки?

– Да. – Е. удивился.

Откинув с лица длинные грязные волосы, Карл сказал:

– Работы на всех не хватает, и М. придумал коробки, чтоб нас чем-то занять. Город принадлежит братьям, а через них – М., в том числе и коробки. М. не хочет волнений, не хочет безделья и дает людям работу: одни собирают коробки, другие их возят, третьи складывают и считают. Братья платят им из казны, треть забирая себе. Деньги скоро закончатся. Хочешь пЫхнуть? Я вижу – ты хочешь.

Е. взял самокрутку, с опаской поднес к губам и втянул в легкие дым.

Все вокруг поплыло. Е. закашлялся.

– Откуда вы… – спросил Е., откашлявшись, – знаете?

– Кто хочет, тот знает. Стоит лишь захотеть. Ты тоже знал, но не мог в этом признаться – страшно.

Карл прав. Е. знал, но старался об этом не думать и вопросов не задавал. Его все устраивало: он получал деньги, а был ли смысл в том, что он делал, его не заботило. Он думал – так живут все. Получается – нет. Кто этот Карл? Откуда он взялся?

Голова кружилась. Мост раскачивался, гигантские стальные конструкции грозили рухнуть и раздавить.

Карл – первый длинноволосый мужчина, которого встретил Е. В городе все мужчины от мала и до велика стригут волосы ежиком в три миллиметра. Так принято. Е. не знал, что может быть по-другому. Может. Карл тому подтверждение.