Дитя Афины

– Не открывай никому, кроме меня, – повторила она, а затем, замешкавшись лишь на секунду, поспешно вернулась к дочери и поцеловала светлые волосы внука, прежде чем скрыться.

Вместе им удалось добраться до пляжа. Эвридика послала своего самого верного друга на поиски капитана, который без лишних вопросов согласился бы взять на борт пассажира. Он должен был отчалить немедленно и получить щедрое вознаграждение. Главное сохранять скрытность. Подходящий человек нашелся быстро, и Даная тут же приготовилась к отплытию.

Завернувшись в шерстяной плащ, Даная в одежде местной жительницы спустилась по ступенькам башни и пересекла двор, направляясь к берегу. Еще не показалась линия горизонта, когда она увидела своего отца, Акрисия, поджидающего ее с отрядом мужчин. Либо друг, либо капитан оказался менее надежен, чем думала Эвридика.

– Ты солгала мне, – резко бросил он жене.

– Любовь моя, пойми… – Акрисий шагнул вперед и ударил жену тыльной стороной ладони. Эвридика и Даная в один голос ахнули, царица отшатнулась, на серо-золотую гальку пляжа хлынула кровь из разбитой губы.

– Мама! – закричала Даная, но не смогла сделать и шага. Стоило ей пошевелиться, как кто-то схватил ее сзади. Она начала выкручиваться из захвата, пытаясь удержать новорожденного Персея в руках.

– Я хотел спасти тебя. Уберечь тебя от этого, Даная, – растерянно сказал Акрисий, словно это его обидели и обманули, хотя его жена, вся в крови, и плачущая дочь стояли рядом. – Если б ты просто мне подчинилась… Если б просто меня послушала.

– Не забирайте его у меня. Он сын Зевса! – Слезы текли по щекам Данаи, и плакал Персей, которого она прижимала к себе. – Он сын Зевса. Прошу, не забирайте его у меня.

– Я должен был пощадить тебя и избавить от всей этой боли.

– Отец, ты будешь наказан за это. Ты будешь наказан за то, что причинил вред сыну Зевса! – выпалила она с солеными от слез губами. – Не забирай его у меня. Прошу, иначе боги накажут тебя.

Волны бились о берег, лодки раскачивались взад и вперед, белая пена омывала корпуса.

«Он заставит другого, – подумала Даная, все еще прижимая к себе ребенка, когда ее поставили на колени. – Он не станет делать этого сам». Позже она решила, будь Персей обычным смертным младенцем, в жилах которого не текла кровь Зевса, он бы умер от силы ее объятий, пока она прижимала его к себе. Полная любви и страха, она не хотела и не могла отпустить сына. Держать Персея до самого конца – только это имело для нее значение. Чтобы каждая секунда, проведенная с ним, была наполнена теплом. Чтобы каждую секунду он чувствовал, как бьется сердце матери. Ее отец не сделает этого сам, снова подумала Даная, глядя на царя. Неважно, что предсказала пифия. Убить собственного внука – варварство даже для него. Копья и ножи сверкали в приглушенном свете приближающейся бури. Любой его воин мог нанести последний удар. Даная представляла их последние мгновения, когда ее взгляд упал на сундук, стоявший на песке позади отца и мужчин в доспехах. Тусклое дерево не было отшлифовано или отполировано, как корпус корабля, и его грубые матовые края больше подходили для лавки фермера или хранения одежды в комнатах слуг, чем для того, чтобы пережить буйство стихии в море. Рядом лежала груда цепей и тяжелых замков, достаточно прочных, чтобы запечатать сокровищницу. Даная содрогнулась от ужаса.

– Отец, – прошептала она.

– Я исполню твое желание, – мрачно провозгласил Акрисий. – Его у тебя не отнимут.

Сундук решили бросить в открытом море, очевидно, опасаясь, что если не увезти груз подальше, то зловонные раздутые останки – результат деяния Акрисия – прибьет обратно к его собственным берегам. Даная не стала кричать и колотить по стенкам, умоляя об освобождении. В этом вряд ли имелся какой-то смысл. Нельзя, чтобы последние часы жизни ее сына наполнились криками и болью. Вместо этого царевна пела малышу песни своего детства, какие только смогла вспомнить. Она вспоминала куплет за куплетом, и тихие слезы катились по ее щекам. Возможно, для полубогов правила другие, молилась Даная. Потому что так он не получит достойного погребения. У них нет серебра, чтобы заплатить Харону за провоз через Ахерон. Им обоим не добраться до Аида. Эта мысль разрывала ей сердце. Что за судьба уготована младенцу? Он сын Зевса, попыталась царевна утешить себя. Конечно, он защищен. Это было важнее всего. Что Персей защищен.

Скорчившись в своей темной тюрьме, Даная только успела привыкнуть к покачиванию корабля, но вдруг почувствовала, что его движение изменилось.

– Пей, – сказала она, прижимая Персея к груди. – Попей и засыпай, любовь моя. Нам пора спать.

Глава восемнадцатая

Персей мерил шагами комнату. Он клокотал от ярости и выплескивал ее на всех вокруг.

– Ты никогда не думал, что мы имеем право знать? – вопросил он, обращаясь к Диктису. – Восемнадцать лет ты называл меня сыном. Восемнадцать лет я доверял тебе. А теперь мы слышим это, и не от тебя, а от него. Вот скажи, если бы он не появился в нашем доме, мы бы когда-нибудь узнали, что ты брат царя Серифа? Брат мерзкого тирана Полидекта?