Дитя Афины

Все еще содрогаясь, он смотрел, как глаз быстро сменил владелицу. Блестящий и влажный, он перекатился из одной ладони в другую и с хлюпающим звуком исчез во впалой глазнице.

– Ах, бедный парень, – продолжали грайи свои мерзкие сетования. – Он еще совсем мальчишка.

– Я хочу еще взглянуть. Что ты там с ним сделала?

– Вот ты жадина. Хватит жадничать!

Это было импульсивное решение, едва ли тщательно обдуманное. Персей не знал, в чьей руке глаз. Но в ту секунду, когда он увидел, как глаз падает из глазницы в ладонь, чтобы поменять хозяйку, Персей подскочил к старухам и схватил его. Пещера наполнилась криками.

– Что ты делаешь? Что ты делаешь? Пемфредо, это ты? Прекрати. Прекрати!

– Это он. Это он!

Персей сжал глаз в руке. Посеревшая плоть поддалась и слегка сплющилась между его пальцами. Мучительный крик расколол темноту.

– Ты! – Старухи согнулись пополам от боли, потирая и царапая свои глазницы, словно он впивался ногтями прямо в их черепа. Предвидя такую реакцию, Персей чуть сильнее сжал глазное яблоко.

– Остановись! Остановись! Смилуйся над нами! – Между фразами они хныкали и скулили, как собаки на Серифе, избитые до полусмерти за украденную кость. Персей был не из тех, кто бросает камни в собак, пока они не оскалят зубы, но сестры не оставили ему иного выбора.

– Ваш глаз у меня. – В голосе Персея зазвучала отцовская властность. – Он у меня, и я раздавлю его, если вы не дадите мне того, что нужно.

– Нет! – Старухи пали на колени. Умоляющие, едва способные стоять от муки, которую он вызвал одним движением пальцев.

– Я был послан самим Гермесом, чтобы забрать вещи, необходимые мне, чтобы преуспеть в своей миссии.

Одна из женщин поползла вперед по полу.

– Верни глаз. Верни глаз, о милосердный, и мы дадим то, что тебе нужно.

– Сначала вы дадите то, что мне нужно, а потом я верну глаз.

– Как мы тогда увидим, глупец? – Из умоляющего голос стал горьким и ядовитым. – Ты хочешь, чтобы мы ползали по земле, слепые? Мы можем споткнуться и сломать себе что-нибудь или разбиться насмерть, пока ищем.

– Если вы беспокоитесь, что можете споткнуться, вам надо лучше заботиться о своем доме. Насколько я могу судить, вы находитесь в пещере, где нет риска упасть. Ни одна из опасностей, о которых вы говорите, не кажется мне вероятной. – Персей снова чувствовал себя в своей тарелке. Расправив плечи, он продолжил: – И не волнуйтесь. У меня хорошая реакция. Я вас поймаю, если понадобится. А теперь скажите, где мне найти нужное, и я пойду.

Персей перестал сдавливать глаз, и крики сменились бормотанием. Хмурые лица старух прорезали такие невероятно глубокие морщины, что почти невозможно сказать, где когда-то были глаза, рот или нос. Просто складки кожи, тоньше, чем сухая трава в конце лета – ни плоти, ни мышц.

– Ладно, – наконец сказала одна, со столь же ощутимой досадой в голосе, как зловоние, которое продолжало исходить от них всех. – Ты найдешь то, что тебе нужно, в западной стороне пещеры. У входа. Оно там, позади, откуда ты пришел.

Персей украдкой огляделся. Свет немного помог, но если он снова куда-то повернет в темноте, то не сможет сориентироваться.

– Показывай дорогу, – велел он.

Теперь уже знакомый клекот разнесся в воздухе:

– Как? Мы ничего не видим, дурак ты этакий. Ты что, ничего не слышал? Мускулы у тебя есть, зато нет мозгов.

Неуверенность терзала Персея. Это вполне могло быть уловкой. Очередной прием, чтобы одержать над ним верх, как только к одной из них вернется зрение. Однако на сей раз он будет готов. Персей вытащил кинжал, пересек пещеру и схватил ближайшую старуху за руку. Когда он дернул ее к себе, та пронзительно завизжала, как визжит свинья перед тем, как ей перережут глотку. Он впихнул глаз ей в ладонь, одновременно направив кончик клинка под ребро женщины.

– Любая хитрость, и я проткну этим твое тело. Вы истощили мое терпение! – Старуха с хлюпаньем вставила глазное яблоко в левую глазницу. – Теперь пошевеливайся, – скомандовал Персей.

С изогнутой, словно крюк, спиной, едва доставая ему до бедра, старуха волочила ноги впереди Персея. Каждые несколько шагов она бросала взгляд через плечо, и тогда Персей тыкал ее лезвием между ребер, до тех пор пока грайя, вскрикнув или взвизгнув от боли, не продолжала путь. Остальные две вопили в углу. Их нестройные крики создавали неблагозвучный фон для этой нелепой ситуации. На Серифе даже к совершенно сумасшедшим старухам относились с некоторой долей уважения. Персей содрогнулся при мысли о том, что подумала бы мать, увидев его сейчас.

– Вот. Слева. В этой дыре. Тебе надо вытащить их. – Грайя остановилась и указала на расщелину в камне. Она привела его близко ко входу в пещеру, но ему еще предстояло убедиться, есть ли хоть зерно правды в том, что тут находятся нужные ему вещи. Если его подвели к расщелине, полной скорпионов, в надежде, что те зажалят незваного гостя до мучительной смерти, то он этого так не оставит.

– Их вытащишь ты, – сказал Персей.

– Я? Ты разве не видишь, как я стара? Как я могу поднять такую тяжесть?