Читаем Дитя клевера полностью

Но вот дыхание Уолли стало ровным, и Дот поняла, что он спит. И только тогда она наконец дала волю слезам. Горячие слезы тихо катились по ее щекам, скользили по скулам, заливали нос и падали на подушку. В этих слезах были и горечь осознания своего нового положения – положения замужней женщины, и облегчение одновременно. Ведь она искренне боялась того, что Уолли попросту изнасилует ее, а как же иначе? Ведь они же муж и жена. А для нее лечь в постель с этим человеком означало то же самое, что лечь с первым встречным. И речь даже не столько о том отвращении, которое вызывало в ней все, что связано с физическим обликом Уолли. Дело в другом. Уолли в качестве мужа – это же прямое посягательство на ту запретную территорию и в ее душе, и в ее теле, которая до сих пор принадлежала только Солу. Ее Солу! Единственной любви всей ее жизни. А потому начало полноценных супружеских отношений с Уолли означало автоматическое стирание из ее памяти всего того, что связывало ее с Солом, вплоть до момента зачатия их сына Симона.

Дот еще долго лежала без сна, почти наслаждаясь собственным одиночеством под боком у спящего мужа. Она смотрела в темноту и все силилась найти ответ на один-единственный вопрос: как долго она сможет прожить вот так, рядом с этим мужчиной, в этой ужасной холодной квартире, прожить и при этом не сойти с ума?

Глава одиннадцатая

Минуло уже три месяца со дня их свадьбы. Для Дот они стянулись в долгие-долгие годы. Она продолжала жить в состоянии все того же безмолвного отчуждения, и когда Уолли был рядом, и когда его не было дома, со страхом ожидая того момента, когда он вернется. Хотя трудно было назвать домом то помещение, в котором они ютились. Дот была уверена, что никогда эта квартирка не станет для нее настоящим домом. Родители навестили их лишь однажды. Атмосфера встречи была неловкой, и Джоан, и Рег чувствовали себя явно не в своей тарелке. Хотя Рег, по своему обыкновению, потрепался о том о сем с зятем, вспоминая некие забавные подробности свадебного застолья, они даже договорились о новой встрече друг с другом, но уже в пабе. И их несколько показное веселье лишь сильнее подчеркивало ту недосказанность, которая буквально витала в воздухе. Джоан тоже сделала вид, что не заметила той скудности быта, которая царит в доме новобрачных, хотя невольно подняла брови и сделал глубокий вдох, окинув взглядом убогую обстановку. Она ни словом не обмолвилась о том, что угощение на столе было предельно скромным, что у дочери запали глаза, а темные круги вокруг делали их похожими на два огромных синяка. Все четверо устроились в большой комнате, причем Уолли и Дот сидели прямо на полу, подложив под себя подушки. Где-то через час с небольшим Джоан вдруг засобиралась домой, сказала, что боится пропустить автобус, и все молча приняли ее объяснение как должное. Никто не возразил, не сказал, что вообще-то автобусы здесь курсируют регулярно, через каждые сорок минут. Ни Уолли, ни Дот не стали уговаривать родителей посидеть еще немного, выпить еще по чашечке чая, поговорить, вспомнить еще пару-тройку смешных историй. Все понимали: еще один час в компании друг друга они просто не вынесут. На прощание родители пообещали в следующий раз прихватить с собой Ди. Не преминули похвастаться школьными успехами младшенькой. И тут Дот впервые за весь день улыбнулась. Она мысленно представила себе этот сгусток энергии, это бьющее через край жизнелюбие, каковой была ее младшая сестренка, очень умная и добрая девочка.

Дот просыпалась с рассветом и сразу же принималась за хозяйские хлопоты. После переезда в Уолтемстоу она каждое утро начинала с того, что драила чистящей пастой все рабочие поверхности на своей крохотной кухоньке, потом наводила блеск на полке в камине для подогрева пищи, затем принималась за полы на кухне – подметала, мыла, скоблила. После чего наступал черед кранов и раковины из нержавеющей стали, которая полировалась до тех пор, пока не начинала сверкать, как зеркало. С помощью щетки для чистки ковров Дот выметала пыль из всех углов, сметая мусор с линолеума и бетонного пола, а в завершении уборки протирала влажной тряпкой каминную полку, спинки и сиденья двух виниловых стульев. Стулья презентовала им на свадьбу мать Уолли, слезливая женщина с бескровно бледным ртом. Вся уборка занимала минут двадцать, после чего можно было со спокойной совестью утверждать, что с домашними делами на сегодня покончено.

Перейти на страницу:

Все книги серии Большая любовь

День красных маков
День красных маков

Мартин покидает Англию, чтобы заработать на безмятежную жизнь со своей обожаемой Поппи Дэй, но пропадает без вести. Крошка Поппи до последнего надеется на лучшее, но однажды до нее доходит жуткий слух – Мартина похитили, и его жизнь в любой миг может оборваться. Тогда она решается на безумный, отчаянный поступок. Облачившись в восточное одеяние, Поппи отправляется в далекий, загадочный Афганистан, выдав себя за известную журналистку. В одночасье повзрослевшая Поппи оказывается без какой-либо защиты в самом сердце недружелюбной страны, среди гор и кишлаков, в компании отчаянного журналиста Майлза Варрассо и одного из местных головорезов, Зелгаи Махмуда. И теперь ей остается лишь уповать на благосклонность судьбы, чтобы не только найти Мартина, но и вернуться домой живой.

Аманда Проуз

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза