Дитя цветов

Ближе к обеду Николай вновь попросил медсестру пригласить к нему Михаила. Через какое-то время, она вернулась и сообщила, что пациент прямо-таки вцепился в койку и не собирается никуда выходить. В недоумении врач сам отправился к нему. Переступив порог комнатки с жёлтыми стенами, он хотел было высказать своё возмущение на данный счёт, но замер – что-то на него сильно подействовало. Он стоял перед распластавшимся на больничной койке Михаилом и, слегка нахмурившись, будто прислушивался к необычайной тишине, мелодично и плавно витающий в воздухе. Михаил поднес указательный палец к губам. Нечто заполняющее пространство было столь хрупким, что, казалось, любое произнесённое слово могло в мгновение ока заставить исчезнуть их, будто морозный иней на ресницах человека, вошедшего в помещение.

– Поэтому я и хотел, чтобы вы пришли сюда… – неторопливо произнёс Михаил спустя некоторое время, когда плавный танец пространства в палате стал постепенно затихать. – Я наблюдаю это какое-то время после пробуждения… Каждый день.

– Это… Я знаком с подобным, конечно, знаком! Но почему я почувствовал это вместе с вами? То, будто мысли ваши заполнили палату подобно теням от костра. Как это возможно? Вернее, почему ощутил это и я?

– Вы ещё способны удивляться, а значит, не совсем стар. Может быть, позднее вы сами поможете мне ответить на ваш вопрос. Это то, что я хочу сохранить, убив себя.

– Но это же абсурд!

– Позднее, позднее об этом. Зачем вы меня хотели видеть?

– Я должен получить ответы.

– А кто их не желает? Только вот ответы, полученные людьми, возлагают на них ответственность, в попытках игнорировать которую человек сходит с пути, оттуда и появляются беды от знаний. Сначала я желаю с вами немножко побеседовать о другом: та, кто подарила вам камелию, уже замужем?

– Что за вопрос? Вы прекрасно понимаете, что я не имею права, отвечать на него.

– Знаю. Но мне стало ужасно интересно. Я никогда не буду беседовать с психологами: трата времени на такие глупости меня совершенно не интересует. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, а если он врет самому себе, то никакие психологи и подавно уж не помогут. А спасение супротив воли спасаемого – дело пустое. Я сам – великий дух, который мог бы спасти человечество, но оно того не желает, и я не могу идти против сей воли.

Даже после этих слов Михаила врач не мог с уверенностью клеймить своего собеседника бредом величия или иными недугами. Что-то на уровне интуиции не позволяло ему этого. Вдвоём они шагали по лезвию бритвы, но Михаил филигранно и спокойно, ведя за собой врача, а тот постоянно клонился то в одну сторону, то в другую, хотя всё ещё не падал.

Врач будто пропустил те слова и продолжал разговор о другом:

– Вы не понимаете. В этом мире каждый выживает как может, психологи, которые находятся тут – не те, о ком вы подумали, они – профессионалы, и работают не с клиентами, а с психикой.

– Присядьте, – сказал Михаил, кладя ладонь на койку, чтобы сменить положение. – Нет, док. Я ненавижу этих ваших психологов, а ещё больше – «свободных», и, в особенности, – семейных. Те, о ком вы говорите, может, и профессионалы, но только, с действительно серьёзными проблемами не могут справиться. Пусть занимаются изучениями психики, профориентацией, криминалистикой и далее, скажу прямо, тех психологов, что, якобы, лечат людей, считаю я совершенно бесполезными. Если бы они действительно имели возможность кому-то помочь, то никто бы не стал этим заниматься. Для такого рода помощи нужно слияние душ, а это, сами понимаете, насколько непросто, и, к тому же, не каждому хотелось бы терять часть себя в обмен на то, от чего избавляет другого. Проверяйте меня лучше на наличие заболеваний, но даже не просите обсуждать что-то с ними. Хотите меня «исправить» – вперёд.

Конечно, врач мог решить многое относительно своего подопечного гораздо быстрым путем, возможно, что и стало бы единственно верным, но личная заинтересованность не позволяла сделать этого. Его профессионализм давно куда-то улетучился, предоставив место для интуитивно-осмысленного свободного плавания.

– Я задал такой вопрос, – продолжал Михаил, – потому, что вчера, перед тем, как покинуть ваш кабинет, меня постигла мысль, некая догадка: женщина, подарившая вам камелию, желала уйти, по большей части, из-за одиночества и жалости к себе. Вы её направили к кому нужно, а так как она встретила человека, который её «понимает», влюбилась в него. В любом случае, их брак долго не продержится.

Николай никак не стал комментировать. Ему было совершенно непонятно, для чего это всё было сказано Михаилом: хотел ли тот показаться умным или, напротив, дураком с болезненной склонностью додумывать? Как бы то ни было, врачу нужен был ответ на старый вопрос.

– Я хочу узнать причину вашего поступка. По-хорошему.