Дитя цветов

Врач направлял взор в туманную серость осени за окном, которая могла бы стать прекрасным отражением его жизни и его самого. Мысли Николая улетали ленивым облаком сквозь стекло, наблюдая, как весь мир в спешке бежит куда-то, и лишь маленький мальчик собирает золотую листву, опавшую с клёна. Михаил в это время наблюдал за своим собеседником, бесшумно и слабо радуясь тому, что видит. «Мелкие моменты радости…» – подумалось ему. Наконец врач чуть-слышно вздохнул и сказал:

– Счастье эфемерно. Временно и мимолетно. Лишь детская пора пропитана им. И даже это мы осознаем только когда повзрослеем…

– Но разве так должно быть, док? Разве человек не имеет право на счастливую жизнь?

– Должно или не должно, но это так.

– Но стоит ли мириться с этим? Конечно, вы сейчас скажете, что этого не изменить, что не добиться полного счастья всем живым. И я с вами соглашусь. Вот вам и ответ на вопрос: «Почему». Но ведь можно хотя бы понемногу менять жизнь и стремится к гармонии, – говорил Михаил, как и полагалось для юного неравнодушного человека. Молодость стремится к революции, а зрелость – к консерватизму. Будто человек теряет силы, устает бороться, и к концу жизни желает чтобы всё хотя бы оставалось как раньше.

– Тем-то и печален мир, что и менять в нем что-то не стоит… – произнес врач и, по всему видимому, разгорячил Михаила.

– Так вот поэтому я и сваливаю от вас, слабаков! – в следующую секунду он искренне извинился за грубость. Затем продолжил, – сами люди зарыли простую истину и понимание счастья так глубоко под многовековой слой лжи, что теперь оно возведено в ранг чего-то недосягаемого; сам этот факт указывает на то, насколько человечество удалилось от света, добра и счастья. Мы сами создаём себе этот ад, и всё из-за лжи! Она тягучей, вязкой субстанцией заполонила этот мир, она не пропускает в него свет, она извращает чистоту разума, она заставляет деградировать. И любого, кто пытается светится и гореть пламенем истинной чистоты, она утопит в себе, задушит и развратит, превратив в жалкое существо, в частичку себя: эдак, часть корабля – часть команды!

– Массы никогда не знали жажды истины. Им нужны иллюзии, сладковатого привкуса гнили…

– Да. Мерзость… Это же абсурд! И кто ещё безумен, я или мир, не приемлющий любую горькую правду? К слову о повсеместной деградации, отрицаете ли вы её или нет, она есть и обусловлена нынешними темпами, скоростями, посредством которых человек не имеет возможности вдумываться глубже. Сознание вешает на всё ярлыки и разбираться в том, насколько они верны, времени нет, всё внимание обращено на обертку, наш век – век упаковки. Так же, как и неправильное восприятие распространённых мнений и фраз, когда индивид, секунду подумав, находит отражение преподнесённых ему слов в действительности. Человеку, истинному человеку, нужно собственной мыслительной деятельностью, жаждущей правды, создавать своё мировоззрение на имеющемся фундаменте, и по мере расширения кругозора он станет находить подтверждения отдельных частей своего мировоззрения, как и что-то, что его в отдельных местах будет разрушать. Но массы не думают, лишь перенимают то, что им с виду понравилось. Однако не всё ведь таково, каким кажется на первый взгляд: в фантик, а-то и в два, можно и глину завернуть. Поверхностное мышление, потребление и постройка машины смерти – вот и ответьте мне, раз так хотите, чтобы я остался в живых: что я в этом мире забыл?

– Повсеместную деградацию, – произнёс врач с несвойственной ему усмешкой, – я ни в коем случае не отрицаю. Просто дело в том, что она всегда была и шла наравне с развитием. Развитие технического прогресса – регресс в плане культуры и наоборот, с чем, думаю, вы согласитесь. Тяга к удобствам и благам движет прогресс.

– И впоследствии эти блага перестают быть таковыми.

– И всё же, я хочу отступить от философских тем.