Дюна

И Фейд-Раута вновь метнулся и ударил сверху.

С застывшей на лице улыбкой, Пол задвигался так, словно наркотик в крови замедлял его движение, и лишь в последний момент уклонился, подставив острие криса под разящую руку.

Фейд-Раута ринулся в сторону подальше, нож он перекинул в левую руку, и лишь слегка побледневшие скулы выдавали острую боль в месте пореза.

«Пусть он теперь познает момент сомнения, — подумал Пол, — пусть он заподозрит отраву».

— Предательство! — закричал Фейд-Раута. — Он отравил меня! Я чувствую яд в руке!

Отбросив покров молчания, Пол ответил:

— Просто чуточку кислоты — компенсация за снотворное на ноже императора!

Фейд-Раута столь же холодно, как и сам Пол, улыбнулся в ответ и в наигранном приветствии взметнул клинок вверх. В глазах его светилось откровенное бешенство.

Пол перебросил нож в левую руку под пару сопернику. И вновь они закружили, выжидая.

Фейд-Раута стал боком приближаться к нему, высоко поднимая нож, в раскосых глазах и на лице лишь угадывалась теперь ярость. Он ударил вниз и вправо, и они сошлись, ухватив друг друга за руки.

Опасаясь правого бедра Фейд-Рауты, где мог оказаться метательный дротик, Пол повернулся направо. И почти упустил из виду край коротких брюк, откуда и выставилась игла. К счастью, движения Фейд-Рауты предупредили его. Крошечное острие лишь чуть не задело его.

На левом бедре.

«Предательство в предательстве и снова предательство», — напомнил себе Пол.

Напрягая мышцы, тренированные по канонам Бинэ Гессерит, он попытался пошатнуть Фейд-Рауту… но приходилось помнить про иглу на левом бедре, и Пол двинулся резче, чем следовало бы и, поскользнувшись, упал на пол. Фейд-Раута немедленно очутился сверху.

— Видел, что там, на моем бедре? — шепнул он. — Твоя смерть, дурак. — И он завертелся вокруг, стараясь придвинуть отравленную иголку поближе. — Она просто отключит твои мышцы, а мой нож доделает остальное. И яда никто не обнаружит.

Пол напрягся, ощущая, как в глубине сознания безмолвно вопят предки, как требуют, чтобы он произнес тайное слово, от которого Фейд-Раута замрет… и убил его.

— Я ничего не скажу! — выдохнул Пол.

Фейд-Раута в мгновенной нерешительности поглядел на него. Но для Пола этого оказалось достаточно. Он сумел нащупать слабость одного из мускулов ноги врага, и положение их переменилось. Фейд-Раута оказался внизу, задрав правое бедро. Левой ногой он не мог шевельнуть — крошечное острие уперлось в пол.

Высвободив левую руку, этому помогла кровь, вытекшая из царапины, Пол ударил прямо под подбородок Фейд-Рауты. Нож вошел в мозг. Фейд-Раута дернулся и осел, зацепившаяся за пол игла все еще удерживала его ногу.

Глубоко дыша, чтобы прийти в себя, Пол поднялся на ноги. Выпрямившись над телом, не выпуская ножа, он подчеркнуто неторопливо повернулся к императору.

— Величество, — произнес он, — ваших убыло. Не следует ли отбросить теперь и прочие вздорные претензии? Не пора ли заняться обсуждением того, что должно свершиться? Вы выдаете за меня свою дочь и открываете Атридесам дорогу к трону.

Император обернулся, поглядел на графа Фенринга. Серые глаза графа спокойно встретили взгляд зеленых императорских глаз. Мысли императора Фенринг видел без слов, столь долгим было их содружество, что взгляд открывал все.

«Убей этого выскочку, — говорили глаза императора. — Атридес молод и вынослив, но он уже утомлен долгим боем и не сумеет противостоять тебе. Вызови его прямо сейчас… Ты знаешь, как это сделать. Убей его!»

Фенринг медленно повернулся лицом к Полу.

— Делай же! — прошипел император.

Граф внимательно вгляделся в Пола (леди Марго научила его смотреть взглядом Бинэ Гессерит) — и постиг его тайну и пробуждающееся величие.

«Но я могу убить его», — подумал Фенринг, понимая, что это правда.

И в тайных глубинах его собственного существа что-то шевельнулось, и внутренним взором он пригляделся к себе, к тем преимуществам, которые у него были: к боевому опыту, тайным приемам и скрытности побуждений.

Ощутив в какой-то мере мысли графа через бурление временной стены, Пол вдруг понял, почему никогда не видел Фенринга в тенетах предвиденья. Фенринг был одним из тех, кто мог бы… Почти Квизац Хадерач… с единственным дефектом в наследственности — евнух. И все его таланты ушли вглубь, во внутреннее. Глубокая симпатия к графу наполнила Пола, и он впервые ощутил братские чувства.

Уловив эмоции Пола, Фенринг ответил:

— Величество, я вынужден отказаться.

Ярость переполнила Шаддама IV. Оттолкнув свитских, двумя шагами он приблизился к Фенрингу и с размаха ударил его по щеке.

Темная краска затопила лицо графа. Он поглядел прямо на императора и с деланным безразличием произнес:

— Мы были друзьями, величество. Но поступок мой выше дружбы. Я прощаю вам этот удар.

Пол прочистил глотку и произнес:

— Так мы говорили о троне, величество.

Император вихрем повернулся обратно и выпалил:

— Трон — мой!

— Безусловно — на Салузе-Секундус, — заметил Пол.

— Я сложил оружие и явился сюда под честное слово! — крикнул император. — И ты смеешь еще угрожать!