Дюна

А потом уже дело дошло до животных, — роющих норы, вскрывающих почву и насыщающих ее кислородом: кошачьей лисицы, кенгуровой мыши, пустынного зайца, песчаной черепахи… и хищников, что должны контролировать их численность: пустынного коршуна, сов, карликовой и пустынной, и орла, а также насекомых, что заполняли недоступные для остальных ниши: скорпионов, сороконожек, роющего норы паука, ну и кусачей осы, наездников… и пустынной летучей мыши, чтобы приглядывать за ними всеми.

А потом, наконец, пришла пора и практических испытаний, время финиковых пальм, хлопка, арбузов, кофе, лекарственных растений… более двухсот видов съедобных растений были опробованы и адаптированы.

«Люди, неграмотные экологически, — говорил Кайнс, — когда речь идет об экосистеме, не понимают прежде всего именно то, что это система. Система! Для нее характерно изменчивое равновесие, которое может нарушить пустяк — ошибка в одной только нише. У системы есть порядок, она перетекает от точки к точке. Если что-либо преграждает это течение — порядок рушится. А без соответствующего образования можно не обнаружить даже намека на крах, пока не становится слишком поздно. Вот почему высшей функцией экологии является предвидение последствий».

А они сумели создать систему!

Кайнс и его люди ждали и наблюдали. Фримены теперь поняли, что он имел в виду, отмеряя срок в пятьсот лет.

Из пальмовых рощ пришло сообщение: там, где посадки граничат с пустыней, гибнет песчаный планктон, отравленный новыми формами жизни. Причина — белковая несовместимость. Там накапливалась отравленная вода, которой не смела коснуться жизнь Арракиса.

Кайнс отправился туда сам, в паланкине, словно раненый или Преподобная Мать, — он так и не стал наездником. Исследовав возникшие пустоши — а они воняли до неба, — он вернулся назад, объявив, что от Арракиса получен неожиданный дар.

Фиксацией азота при добавке серы пустоши можно было превратить в богатую почву для земных форм жизни. Посадки можно было продолжать.

Фримены осведомлялись, не повлияет ли это на сроки?

Кайнс обратился к планетной математике. К тому времени характеристики ветровых ловушек были уже надежно определены. Он не стал снижать допуски, понимая, что точность в планетологии немыслима. Часть растительного покрова должна была обеспечить фиксацию дюн, часть — пойти в пищу животным и людям, часть должна была связать влагу корнями и передавать ее в сухие окрестности.

К тому времени они уже нанесли на карту все перемещающиеся холодные точки в пустыне. Их следовало ввести в формулы. Даже Шай-Хулуду находилось место в схемах. Его нельзя уничтожать, иначе конец специи. Его внутренняя пищеварительная фабрика, с этой колоссальной концентрацией кислот и альдегидов, являлась гигантским источником кислорода. Средний червь (около 200 метров длиной) выделял в атмосферу столько же кислорода, сколько десять квадратных километров фотосинтезирующей зеленой растительности.

Приходилось считаться и с Гильдией. К этому времени уже определились размеры выплат Гильдии в специи, чтобы ни погодные спутники, никакие вообще наблюдатели не появлялись в небесах Арракиса.

Нельзя было игнорировать и сам Вольный народ. Их, фрименов, с ветряными ловушками и лоскутными землевладениями у источников воды, фрименов, просвещенных теперь экологически, обретших мечту — преобразование обширных районов Арракиса через стадию прерий в леса.

Таблицы позволили получить цифру, Кайнс назвал ее — три процента. Если им удастся вовлечь три процента зеленой массы растений Арракиса в образование углеводородных веществ, успех можно закрепить.

— Но сколько же ждать? — настаивали фримены.

— Ах, это… ну, лет триста пятьдесят.

Значит, этот умма не обманывал с самого начала. Свершения мечты не следовало ожидать ни при жизни ныне живущих, ни при жизни потомков их до восьмого колена. Но все-таки, так будет.

И работа продолжалась: они строили, сажали растения, копали, учили детей.

А потом Кайнс-умма погиб в пещере у котловины Пластыря.

К тому времени его сыну, Лайету-Кайнсу было девятнадцать. Он был уже настоящий фрименский наездник и успел убить к тому времени более сотни харконненовцев. Императорское назначение на место отца, о котором уже успел походатайствовать старший Кайнс, произошло само собой. Жесткая классовая структура фофрелюхов имела здесь четкую цель. Сын должен заменять отца.

К этому времени курс был уже намечен, постигший экологию Вольный народ был направлен по выбранному пути. Лайету-Кайнсу оставалось лишь наблюдать и подталкивать всех и шпионить за Харконненами… пока однажды, как ни прискорбно, его планета не попала в руки героя.

Приложение II РЕЛИГИЯ ДЮНЫ