Диверсант Петра Великого

– Вот тебе крест, командир, не помним. Пиво уж дюже крепкое было, – оправдывался парень. – А как не пить? Пришел в кабак и не выпил, разговора не будет… Про сапоги говорили, помню. Пистоли каждому обещали. Кажный вражий город на разграбление давать? Нет, командир. Про то не помню… Ну и что, командир? Для дела ведь. Вона сколь мужичков пришло. Наш государь сразу узрит твое усердие. Я уже десятка три отобрать успел. Все, как на подбор, зело крепкие.

Глядя на его непонимающее лицо, я тяжело вздохнул. Не считал он себя виновным. Думал, переборщил немного. Эксцесс исполнителя, как говориться. «Ду-р-а-к. Точно говорят, научи Богу молиться, весь лоб расшибет… Заварил кашу с этими морпехами. Теперь разбираться нужно, пока добрый Петр Алексеевич не заявился».

– Ладно, будем посмотреть… Показывай, торопыга, что тут у тебя. – Я вновь повернулся к толпе, которая все это время бурлила разговорами, ахами, вздохами. – Будем разбираться.

Тот, просияв, начал:

– Гляди, командир, сколь добрых молодцев набрал. Таких солдат или, как ты их прозываешь, морпехов не стыдно и нашему государю показать, – приосанившись, он махнул рукой в сторону длинного бревенчатого барака, возле которого стояла небольшая кучка людей. – Вот! Один другого краше.

Только взглянув на будущих рядовых особой отдельной роты морских пехотинцев, я едва не сложился пополам от смеха. Боже мой, кого он набрал… Из меня пер даже не смех, а самое натуральное ржание. Правда, я изо всех сил сдерживался. Кусал губы, пытался глубоко дышать, пару раз даже сильно ущипнул себя за руку. «Это же беременные бегемоты! Блин, мамонты! Какие к черту морпехи?! На них доспехи навесить и танки получатся!» В отобранной боярычем толпе стояли настоящие мордовороты с налитыми силой плечами, бычьими шеями, здоровенными ручищами и пузом. В каждом из них было за сотню килограмм живого веса.

– Мать моя женщина, ты кого набрал? – сквозь зубы прошипел я. Нормальным голосом говорить не получалось, так как сразу же «пробивало» на ржание. – Какие из них морпехи? Какие из них абордажники? Скажи мне на милость, как они прыгать будут с корабля на корабль? Они же потопят его к черту, едва прыгать начнут!

От моего шипения и гримас на лице, которыми я сдерживал смех, боярыч слегка струхнул. Он, видимо, решил, что на меня бешенство нашло.

– Я же делал, как ты велел. Все по твоему слову. Не сумлевайся, господин. Все, как ты велел. А коли что не так, то не с умыслом я, – винился он, начав мять в руках снятую с головы шапку. – Вот даже пытаю кажного… Ты же велел кажного спытать на силу. Мол, показать я им должен какой-то ензамент. Только никаких ензаментов не знаю. Я даже грамоте не обучен. Я кажного по-своему, по-мужицки, пытаю…

После такого объяснения я почувствовал, что стал багроветь лицом. Окружающее действо начинало вызывать уже не чувство смеха, а какого-то сюрра.

– Тута, командир. – Боярыч, рассекая толпу, пошел в сторону бревенчатого сарая.

Чем ближе мы подходили, тем отчетливее доносились до нас странные чавкающие звуки. Завернув за угол, боярыч остановился. Я же вышел из-за его спины.

– Мать… – здесь я уже не сдержался. – Ха-ха-ха! Экзамен! Ха-ха-ха-ха! Блин, шоу! Ха-ха-ха! Морды друг другу бить заставил! Ха-ха-ха!

Кандидаты в морпехи, парни и мужики с бородищами до пупа, с ярым энтузиазмом лупили друг друга по мордам. Кровь, осколки зубов летели в стороны. Вокруг же раздавались подбадривающие крики. Какой-то раздухарившийся от зрелища мужичок даже пытался влезть в драку, но его за полы армяка втаскивали обратно в толпу.

Я ржал так, как никогда до этого. Слезы шли из глаз. Колени подгибались. Хотелось свалиться и кататься по земле.

– Черт, не могу больше… Ха-ха-ха! Испытать он их решил! Ха-ха! Морды бить заставил, – от смеха воздуха даже хватать перестало. – Разорвет сейчас… Воды мне… Боярыч, плесни в лицо, а то не могу больше.

Уф! Меня окатило потоком воды! Откуда-то сбоку вновь появилось довольное лицо Абрашки, державшего на плече бочку.

– Абрашка, молодец. – Горбун заулыбался сильнее. – А ты, боярыч, заканчивай это мордобитие. Не с того ты начал отбор в морпехи. Сначала пару слов всей этой толпе сказать нужно, а потом уж и испытания устраивать… Абрашка, клади сюда бочку. С нее говорить буду, чтобы всем видно и слышно было.

К моменту, когда я взобрался на бочку, толпа вновь забурлила. Раздавались выкрики. Задние ряды спрашивали у передних, а передние отвечали задним.

– Православные! – заорал я во все горло, пытаясь перекричать бурлящий фон. – Я поручик Преображенского полка его величества… – Толпа не успокаивалась, и голос мой был едва слышен мне самому. – Православный люд! Услышьте меня!

В этот момент сбоку от меня встал цыган. Встряхнув гривой черных как смоль волос, он вставил в рот два пальца и свистнул. Вот это был свист! Уши заложило! Понятно, откуда былины появились про Соловья-разбойника…