Дхарма в аду

Когда же начинается сам процесс умирания, который длится от нескольких дней до нескольких недель, вся забота о пациенте сводится к избавлению его от физической боли, а также от ощущения дискомфорта и страха. Мы прилагаем все силы к тому, чтобы пациент чувствовал себя комфортно и меньше боялся.

Обычно именно в такие моменты умирающие начинают говорить о боге и духовности, просят помолиться за них или даже провести церковную службу. Я читал как-то о женщине, которая выполняла роль священнослужителя для больных любых конфессий. Она рассказала, что её наставник предложил ей попробовать подняться выше собственных религиозных убеждений для того, чтобы духовно сблизиться с умирающими – разделить с ними подобающие их вероисповедованию молитвы. Я тогда понял, что могу использовать этот исполненный доброты метод и для собственной работы в хосписе.

В самом начале своей работы я избегал совместных молитв и не использовал терминологию и концепции тех доктрин, в которые не верил, включая и католицизм, к которому меня приучали в детстве. Я всегда с готовностью отзывался на просьбу пациентов почитать им библию или другие религиозные тексты, но молитва была линией, за которую я никогда не переходил. Если нужно было молиться, я вызывал тюремного священника или другого добровольца, который относился к тому же вероисповеданию.

Но вот однажды случилось так, что позвать было некого. Я был наедине с пациентом, который был мне другом и должен был вот-вот умереть. Ему был нужен кто-нибудь, чтобы вместе помолиться. После того случая я ещё много раз попадал в подобные ситуации, и моя реакция не всегда была одинаковая – иногда мне было легко пойти навстречу, а иногда и не очень.

Но со временем я пришёл к выводу, что практикующий буддист, который свободен от теистического воззрения и обладает обычным мирским пониманием духовности, может найти общий язык с последователями любой конфессии. Буддизм характеризуется отсутствием застывших догм, его подход к жизни и смерти основан на опыте. Буддизм признаёт непостоянство реальности. Фундаментальная основа буддизма – безусловная добродетель (природа Будды) – это что-то, что хорошо понятно каждому пациенту, и что он может с лёгкостью принять.

Рауль…

Одним из больных, с кем мне пришлось работать, был мексиканец лет пятидесяти пяти. Это был его первый срок, и в тюрьму он прибыл совсем недавно. Здесь ему и поставили диагноз – рак желудка и рак лёгких в терминальной стадии. До того, как его поразила болезнь, это был сильный, властный человек – глава двух семей, одна из которых жила в Мексике, другая в США. Вся его жизнь была разрушена в один миг, и поэтому он был очень зол на весь мир. Общение с Раулем давалось мне нелегко. Иногда я даже не понимал, зачем он попросил помощи у добровольца хосписа. Его соседом по палате был его собственный друг, и он отлично справлялся с той работой, которую обычно делали добровольцы. Я просто не понимал, зачем ему понадобился я, тем более, что он явно не стремился раскрывать мне свою душу. Равнодушие пациента к визитам добровольцев хосписа – это из ряда вон выходящее явление.

Каждому работающему заключённому предоставляется ежегодный отпуск. Свой очередной отпуск я собирался провести в своей одноместной комнате – провести интенсивный ретрит по медитации. В первый же день десятидневного «отпускного» ретрита моё затворничество было нарушено охранником, который сообщил, что меня срочно вызывают в онкологическое отделение хосписа. Раулю резко стало хуже.

Следующие пять дней я проводил по 4–5 часов ежедневно, сидя у кровати злющего парня, который до этого едва ли со мной разговаривал. Раньше он просто прогонял меня, когда я заходил его проведать. Теперь же – когда грянул кризис – стало ясно, что он рад моему присутствия, а значит, я должен был что-то сделать для него.

Рауль едва мог разговаривать. Несмотря на воздействие морфина – он и принимал его внутрь, и получал внутривенно – его мучили сильные боли. Необходимость отхаркивать мокроту вынуждала его просыпаться каждые пять минут.

Я сидел возле кровати, наблюдая за его и своим собственным дыханием, и размышлял о смерти. Каждый раз, когда он просыпался, я помогал ему приподняться и сплюнуть в зелёный пластиковый таз, который был у меня наготове. Та близость, которая возникает между больным и тем, кто о нём заботится, позволила нам оставить позади всё, что мешало до этого нашему общению. Когда Рауль начинал беспокоиться, я советовал ему успокоить дыхание. Он мог выговорить пару слов, чтобы дать мне знать, что у него приступ боли, но в основном наше общение заключалось в том, что мы просто были вместе.

Во время ухода за Раулем мне не нужно было касаться религии или духовности. Эту задачу взял на себя его друг и сосед по палате – американский индеец, страдающий раком. Он же и вёл телефонные разговоры с семьёй Рауля. Ещё один пациент – испанец, который тоже проводил с ним много времени – всё время беззвучно читал молитвы, перебирая в руке чётки.