Дхарма в аду

В первый заход в парильне обычно было так жарко, что я начинал задыхаться и был на грани потери сознания. Когда я уже дошёл до того, что принялся судорожно глотать ртом воздух, я вдруг вспомнил, что мне следовало бы замедлить дыхание. Я медленно втянул обжигающий воздух поглубже в лёгкие, и благодаря жару погрузился в некое подобие транса до самого конца нашего первого захода. Всё смешалось воедино – жар, звуки барабана, песнопения и молитвы. И фоном к этому круговороту был страх – страх смерти.

Второй заход оказался ещё почище первого. Не знаю, как долго он длился, но я уже готов был затянуть: «Хо митакуе оясин» (Мы все одной крови!) – молитву племени Лакота, произнесение которой означает, что дверь в парильню пора открывать, – когда это, к моему облегчению, сделал сам ведущий церемонии. Все присутствующие подхватили пение, и это было самое раскатистое исполнение «Хо митакуе оясин», какого я не слышал в парильне ни до этого, ни после. Я не протянул бы внутри ни минутой больше. Потом было ещё два захода, один жёстче другого, и в конце концов я вырубился и пролежал на полу довольно много времени.

Когда мы ехали обратно через часовню, капеллан остановил нас и спросил Джо: «Что ты сделал с Флитом? Он красный как рак!» Джо улыбнулся и сказал: «Да уж. Жар в этот раз был хорош. Это был жар, достойный настоящих воинов. У тебя получилось, брат. Теперь ты воин».

Это, впрочем, было слабым утешением. Я подозревал что это не пройдёт даром для моего здоровья, да и сам Джо выглядел довольно неважно – он откинулся на спинку кресла и обмяк. По дороге домой мы оба не проронили ни слова.

Джо умер от рака лёгких через два месяца после того случая. За два дня до его смерти мы последний раз вместе посетили ритуальную парильню – место, где Джо чувствовал себя дома. В этот раз сильно не разогревали – Джо готовился к смерти. После окончания церемонии инипи (так у индейцев называется парильня) и завершающей передачи священной трубки он не стал выходить наружу.

Даже когда мы сняли одеяла с ивовых прутьев, конструкция из которых служила каркасом парильни, Джо всё ещё лежал на земле, придвинувшись поближе к тёплым камнями, свернувшись в позу эмбриона и уткнувшись лицом в лоно своей любимой «Бабушки Земли». Кто-то из участников церемонии начал беспокоиться, что Джо умер, а я тихо сказал: «Нет, вряд ли. Я думаю, он просто практикует».

Джо много раз рассказывал мне, как бродил в горах неподалёку от своего дома и о том, как много узнал во время этих прогулок о растениях и животных. Его любимой темой было то, как животные ведут себя, когда заболеют. Он заметил, что больные животные обычно уходят в уединённое место, ложатся, сворачиваются калачиком и ждут так до тех пор, пока не поправятся или не умрут. Джо часто повторял, что он поступил бы точно так же, если бы смог попасть домой, поэтому я не был удивлён его решению умереть в одиночестве.

После последнего посещения инипи я так его больше и не видел. Два дня спустя меня вызвали в его палату, но когда я пришёл, он уже был двадцать минут как мёртв. Я посидел рядом с ним, прочёл несколько молитв и попрощался. Жаль, я не настолько хорошо знал песни для инипи, чтобы пропеть ему одну из них. Но мне кажется, что свою последнюю песню мы с ним всё же успели спеть.

Пока я сидел у его кровати, я практически ощущал запах дыма, слышал бой барабана и звуки песен. Позже я с радостью узнал, что Джо отвезли домой, где его семья уже приготовила всё необходимое убранство для церемонии похорон. Надеюсь, что перед тем, как снова пуститься в путь, дух Джо сможет ещё разок побывать в любимых горах Нью-Мексико. Мне жаль, что я не был с Джо в его последние часы, но я знаю, что это был его собственный выбор – умереть в одиночестве.

Потом пришли охранники – им нужно было сфотографировать тело Джо и собрать его вещи. Я пошёл проводить их, пытаясь спрятать наворачивающиеся на глаза слёзы. Мне было одновременно и горько, и радостно – я осознавал своё несовершенство и незащищённость, но я был человеком полным жизни, и это делало меня по-настоящему счастливым. Это мгновение было яркой искрой света в этом тюремном мире – мире, который всеми силами пытался закрыть наши сердца и лишить нас человечности. Это мгновение светлой печали мне подарил мой друг Джо.

Глава 5 Избавление от депрессии