Для Чего мы живем

— Нам нельзя её «творить», как святые отцы, — говорил батюшка. — Где же нам с ними сравниться, как они там в пустынях ею занимались. Нам невозможно «делание» Иисусовой молитвы. Нам можно только просто говорить её, как можно чаще в доме, на улице, в гостях. Она очень, очень помогает и от многого защищает.

Такое простое учение о молитве Иисусовой приводило, тем не менее, к таким же результатам, как и делание её, и было тоже замечательной особенностью молитвенного духа великого старца отца Алексия.

Потом мне стало понятно, как батюшка читал её. Сначала покаяние — помилуй меня. Потом чувство переносится на слова: Господи, Иисусе Христе, которые произносятся с любовью. На этом долго останавливаются, так как это Лицо Святой Троицы наиболее нам близкое и понятное. И уже долго спустя чувства и мысли переходят на слова: Сыне Божий — которые будят в душе чувство восторга перед тайной Божьей, чувство исповедания Его, как Сына Божья, и чувство любви к Нему, как к Сыну Божьему.

В конце концов, эти все чувства соединяются в одно, и получается в словах и чувствах полностью молитва Иисусова.

И как же батюшка её читал? Просто очень и один раз прочтёт. Но в этой простоте, в этом разе было всё: вера, любовь, исповедание и надежда. Как-то спрашиваю батюшку — как быть, когда приходят скучные люди и говорят о неинтересных вещах.

— Вот, батюшка, приходит к нам одна из «обобранных» и рассказывает нудно и скучно, как у неё какие-то там стулья пропали или что-то в том же роде. Их таких порядочно наберётся. Это очень скучно, батюшка, и люди эти такие бестолковые и скучные. Можно как-нибудь от этого отделаться? Ведь, батюшка, никакой нет в этом ни для них, ни для меня пользы.

Батюшка покачал головой и сказал:

— Нет, Ярмолович, нужно их слушать. Ведь они несчастные.

И лицо его сделалось такое скорбное, точно он сразу переживал горе всех «обобранных», вместе взятых.

— Не всё же нам слушать интересное. А вы думаете, что мне всегда интересно слушать, как какая-нибудь женщина, да ещё не одна, начнёт рассказывать, часто несвязно и неясно, про то, что ей лучше: открыть лавку или корову купить? А то спрашивает — продать шубу или нет. И всё это приходится выслушивать. Да, приходится заставлять себя слушать. Нужно понуждать себя входить в их интересы, стараться чувствовать, как они чувствуют, думать, как они думают. Таким образом их состояние становится для тебя ясным. Начинаешь их жалеть, а жалея, любить. Нужно над этим работать. Сначала понуждать себя — трудно и скучно будет. Потом, как только сможешь их пожалеть, так уже легче будет, и скучно уж не будет с ними.

Непременно заставляйте себя выслушивать всё до конца, что бы они вам ни говорили. Старайтесь вникать в их горе, в их жизненные неприятности. В это время забывайте совершенно себя и помните только того, кто перед вами. Живо представляйте его положение, и как бы вы себя чувствовали на его месте. Старайтесь внимательно относиться к людям. Привыкнуть к этому трудно. Помни: забудь себя и забудь всё в себе и живи жизнью всех и каждого. Кто бы к тебе ни пришёл, переживай с ним то, что он переживает. Входи в его душу, а себя забудь, совершенно забудь себя.

Я стала стараться терпеливо слушать людей. Сначала было очень трудно, потом постепенно привыкла. Батюшка справлялся, как идёт дело, ободрял, и я понемногу приучилась.

Раз прихожу к батюшке и жалуюсь ему, что очень трудно жить хорошо, что у меня ничего не выходит: мужа мало люблю и мало ему во всём угождаю. Молюсь горячо, но никто не помогает. Бывало, святитель Николай помогал, а теперь и он забыл меня. Батюшка утешил, снова объяснил, как жить, и сказал:

— Когда молитесь, поминайте ваших родителей. Это очень важно, чтобы мы всегда поминали тех, кто о нас заботился, кто нас так любил. А потом молитесь всегда, кроме Святителя Николая, ещё Иоанну Воину и мученику Трифону.

Я тогда уже признавала преподобных Сергия и Серафима. Но эти святые были чужие для меня. Я попробовала. Ничего у меня не вышло. Пошла с этим к батюшке.

— Я вот, батюшка, молюсь вашим святым, а толку нет. Они мне чужие. Я их духа не понимаю. Вот преподобные Сергий и Серафим — дело другое, я их дух знаю.

Долго бился батюшка со мной, пытаясь объяснить мне, чем являлись его святые. Мне всё же дух их остался неясен. Об этом я сказала батюшке, прося позволения не молиться им. Наконец, видя, что в меня ничего не втолкуешь, он сказал:

— Если ничего не понимаете, что вам говорят, то молитесь им потому, что я велел вам. Но молиться нужно. Непременно каждый день.

— Батюшка, родной, позвольте им молиться вот так: вот я вас не знаю, но вы — батюшкины святые и потому его молитвами помогите мне и простите меня. Так можно?

— Можно и так, если уж иначе не можешь, — засмеялся батюшка. — Сначала так, а потом привыкнешь и сама будешь.

Так и случилось, как он сказал. И уже после его кончины я Трифона-мученика почувствовала как живого в церкви его имени.