Длинная тень ожиданий

Седьмой вообще демонстративный, потому что это видос со всеми положенными звуками, стонами, движениями. Викентий не выдержал:

– Это фотомонтаж! Клянусь, ничего такого…

Ния встала сделала жест рукой, мол, помолчи, и на спокойной ноте (видимо, прошла курс троллинга у стервы сестры) под аккомпанемент стонов из телика сухо заявила:

– Сейчас я уеду в загородный дом, а ты собери свои тряпки и убирайся, не хочу тебя больше ни слышать, ни видеть. И попробуй что-нибудь спереть, вернусь – проведу ревизию.

– Ния! – подскочил он. – Все не так…

– Я знаю, что ты скажешь, и не собираюсь слушать оправдания, мне они неинтересны.

Ния ушла в прихожую, Викентий кинулся за ней, не мог он отпустить ее в таком состоянии, впрочем, его состояние было значительно хуже, все внутренности тряслись. Он повторял, словно заучил наизусть заранее продуманные фразы, но их формировала паника, звучали они глупо, самому было противно:

– Это фотомонтаж! Ния, ты же знаешь, я… Я не знаю, кто эта девушка! Ния, не уходи, давай поговорим, ты все поймешь… Я не виноват! Это враги…

– Не забудь забрать и свою зубную щетку, – остановила поток бессмыслицы жена. – Кстати, купленную на мои деньги. О дате развода тебя поставят в известность. И не попадайся мне на глаза, иначе узнаешь, что я дочь своего отца.

Входная дверь захлопнулась. Покрывшись холодным потом, Вик поплелся в гостиную на ватных ногах, он буквально рухнул на диван, где только что сидел с Нией, и его взгляд уперся в компромат на экране телевизора.

Так он просидел какое-то время, лихорадочно рисуя свое будущее. Это крах. У него же ничего нет, ни квартиры, ни клуба – клуб и тот принадлежит Нии, змея Милка настояла, чтобы сестричка оформила клуб на себя, а Викентий подслушал. Он как раз пришел домой и услышал из прихожей их голоса: подобравшись на цыпочках ближе, увидел отражение сестер на матовой поверхности зеркала из набора каскадной стенки, стоявшей напротив них. Обе сидели на диване, на котором теперь предавался воспоминаниям он. Милана убеждала сестру:

– Деньги твои? Твои. Кстати, немалые. В таком случае почему так легко ты отдаешь их человеку, который недавно стал твоим мужем? Мало ли как жизнь покатится, все мои мужья были лапочками, душками, паиньками, так меня любили, так любили… Дерьмо! Одного я застала в кровати с девкой, второй едва не проиграл мой дом и меня саму; третий оказался мошенником, я чуть со стыда не сгорела, когда в моем доме делали обыск! А ничтожество сидело на стуле и хлопало виновато глазенками, надеясь, что я спасу его ради большой и чистой любви. Зато в третий раз на меня снизошло озарение: я дура.

– Ха-ха-ха… – закатилась от хохота Ния.

– Но тебе стать дурой не позволю, – оставалась серьезной Милана. – Машину ему купила? И хватит. Он и так живет за твой счет, ты его кормишь, одеваешь, возишь на курорты, ему понадобилось еще и клуб купить, ремонт там закатить на миллионы – во аппетиты у Кента! В клубе пусть работает, никто не запрещает. За зарплату, конечно. И не вздумай меня обмануть, на сделке я желаю присутствовать. Не возражай, однажды наш папа взял с меня слово держать тебя в руках, я и держу, насколько хватает сил.

Смеясь, Ния обняла ее и что-то говорила ласковое сестре, смеялась и Милка. Вот какое ей дело было? Всюду нос свой сует, кобра гремучая. С тех пор он и стал наемной лошадью, хотя все считали владельцем клуба его.

В тот черный в его жизни четверг он схватился за голову: куда пойдет, на что будет жить? Надо срочно найти выход, Викентий лихорадочно перебирал ситуации, способные вернуть прежние отношения с Нией. И понял: его ничто не спасет, ничто.

– Если только… если только…

И перехватило дыхание, выход-то есть один: смерть. Ужасно, жестоко, страшно! Викентий этого не хотел, никогда не хотел и не думал. А что делать? Не превращаться же в бомжа! И он пустился мерить шагами гостиную, накручивая себя, размахивая руками и вслух выстраивая логическую цепочку оправданий:

– Ния, ты сама виновата. Не умеешь себя подать, твоя повседневная скромность, извини, на любителя, вот я и оттягивался с другой, которая все мои фантазии удовлетворяла. Я любил тебя, не страстно, однако со всем уважением любил, я сделал твою скучную жизнь праздником. Это была повседневная тяжелая работа – праздник готовить собственной жене. Думаешь, это легко? Ты мне должна, ты! Инвестировать в отношения – тоже бизнес… Боже, что же мне… я не знаю, как теперь… Сама виновата, дура! Ведь все было хорошо! Преданная жена сделает вид, что не получала фоток ради своего же спокойствия. Ты обычная баба, а не богиня. Мещанка!

Подлая мысль тоже приходит внезапно, как молния, с каждой минутой она находит аргументы в свою пользу, и Викентий поехал за помощью.