Длинная тень ожиданий

– Ты дурак? Открой тайну, а то мне страшно любопытно, чего тебе не хватало? Жил в свое удовольствие, на всем готовом и на положении жены, ведь это мужик должен зарабатывать и содержать жену с отпрысками, а не наоборот. Все имел, все! Барахло брендовое, часики за три ляма, пэрстни… – исковеркал слово Гримм, дабы унизить дружка, и презрительно фыркнул: – А скажи, сколько кроссовок (кроссовер) твой стоит, на котором ты рассекаешь по городу с видом гордым? Сколько лямов? Четыре? Пять?

Викентий молчал, опустив глаза, как будто ему стыдно, но Гримм знал, что совесть и стыд этому малому незнакомы, поэтому он почти не сделал паузы:

– Хм, в винах он разбирается, в кабаке бутылку заказывал с месячную зарплату уборщицы в офисе, знаток, мля! А ты добыл эти бабки, которыми сорил, как арабский шейх? Нет, это все твой тесть, а потом жена, но ты даже клуб до ума довести не можешь. Кстати, шейхи пашут, как волы на поле, а не кальян на коврике курят. Твоя должность – альфонс, живущий за бабий счет, но тебя сделали мужем. Ты же ноль по жизни, а тебе так повезло – цени! Ан нет, ему еще и шлюха понадобилась с Камасутрой. Дебил, млять! Умные люди в таких шикарных условиях не делают глупостей, пылинки сдувают с источника бабла, из осторожности не делают, но ты к умным не относишься. Что касается фоток с твоим порно из гостиницы… Я уверен, окружающих ты раздражал понтами и гонором, все же прекрасно знают, на чьи бабки гуляешь, но еще и демонстрировал, какой ты крутняк! Кто-то узнал про твою девку, подготовился и… вмазал тебе.

– Да, я вот тоже думаю, – прервал его Викентий, не обидевшись на справедливые оскорбления. – Думаю, как умудрились заснять нас с Ксюхой в гостевом доме? Это далеко за городом.

– Ты часто бывал там с этой твоей?

– Не часто, нет. Иногда… Там природа, водоем…

– Понятно. Значит, я прав, тебя выследили, договорились, скорей всего, с обслуживающим персоналом, получили компромат и выслали жене. Не надо было понты колотить, идиот, это тебя надо прикончить, потому что ты пустое место.

Вик пал духом, чувствуя себя несчастным, одиноким и, черт возьми, нищим, мгновенно мысль нарисовала страшные картины из будущего. Он увидел себя бомжом, который бредет без цели по пустым улицам голодный и замерзший, не зная, где проведет ночь, а с неба хлещет дождь… Да, осень придет скоро, а с ней дожди, заморозки, потом и снег пойдет! Нет, Викентий не мог поселить себя на улицу, он часто простужается и болеет, профессиональный спорт нанес удар по позвоночнику и костям. Нет, тяжелый физический труд ему противопоказан, а другая работа не светит в этом городе, не Ния, так ее сестричка позаботится об этом. У него не будет дома, следовательно, и работы не будет, ведь из клуба придется уйти. Стало так жалко себя…

– Ты правильно говоришь, – произнес Викентий жалостливой интонацией. – Не думал, что так просто Нию потерять, а вместе с ней абсолютно все. Знаешь, я… сейчас оглянулся назад… да, дурак, у меня как что-то отбило в мозгах, думал, так будет всегда, думал, не попадусь. А сейчас не понимаю, как начинать заново, как на меня будут смотреть знакомые… даже вижу их презрительные ухмылки.

– Тебя это волнует?

– Знаешь, волнует. Волнует унижение, издевки, злорадство. Общественное мнение… это… страшная штука, оно поменяется, как только я стану бомжом. Ты не знаешь золотых людишек, они всегда пинают тех, кто теряет все.

– Не ной, у тебя куча всякой хрени – часы, пэрстни, цепи на шею и на запястья с палец толщиной, как у быдла, причем далеко не богатого, но обожающего понты в кредит. А ты далеко не нищий. Продай, и будет тебе счастье. Большое. Купишь однушку, устроишься в школу физруком, там твое законное место.

– Большая часть моего золота лежала в сейфе, к тому же за настоящую стоимость не продать… Ладно, извини, я и тут залез не туда.

В тот миг Вик испытал всю полноту отчаяния, надежда таяла в его душе с каждой минутой, терзая и причиняя боль. Он поднялся и поплелся к выходу, однако Гримм остановил его:

– Стой. Я сам назначу цену за твою жену.

От радости Викентий едва не поперхнулся воздухом, живо вернулся за стол, уставился на друга горящими глазами, готовый на все его условия. Он хотел не только услышать условия, но и получить гарантии, что… а вот желание свое теперь даже мысленно не стоило озвучивать.

– Итак, ты мне должен задаток пять косарей, – многообещающе начал Гримм – после еще пять, получив наследство, еще десять кусков – это твоя цена жизни жены, кстати, большой умницы. Я согласен, но! У меня добавление к твоему гонорару. Ты отдашь мне половину акций компании твоей Агнии, которые достанутся тебе в наследство.

Дааа… аппетиты у дружка! Викентий присох от заявления, не мигал и не дышал, мелькнула мысль, что он издевается. А тот улыбался во весь рот, а потом и вовсе рассмеялся: