Длинные дни в середине лета

оказалось, что это квитанция за телефонный разговор.

— Вам пишут! — сказала Наташка.

— Дождешься от нее.

Однокомнатная квартира сверкала чистотой. Наташка все ждала, что

откуда-нибудь выйдет мать или жена — на пальце у него блестело

обручальное кольцо, но никого, кроме них, в квартире не было. Квартира

была обставлена, как, наверное, и тысячи других — стандартный

гарнитур, пестрые занавески, два горшочка с «бабьими сплетнями»,

телевизор, магнитофон, полка с книгами, гравюра в белой раме.

Виктор вытащил желто-красную машину для сбивания коктейлей

открыл банки, стал резать мороженое. Мороженое попалось твердое, и,

хотя Виктор нарезал его мелко, лопасти крутились еле-еле, как сонные.

— Разойдется, — сказал он, — вы идите в комнату, я подам.

Через несколько минут он появился с подносом.

— Ну как? — спросил он. — Вкусно? Может, сахару мало?

«Какой чудной парень, — подумала Наташка, — как нянька».

Виктор опять пошел на кухню, но вернулся и уставился на Наташку.

— Вы чего, а? — спросила она.

Виктор взял у нее чашку из рук, поставил на подоконник.

— Чего, а?

— Сейчас! Сейчас! — заторопился Виктор, он пошел к шкафу, потом

остановился, посмотрел на Наташку. — Ничего, показалось. Вы ешьте, а я

на вас посмотрю. Ладно?

— Смотрите. Только на мне ничего не написано.

Но Виктор все смотрел, и тогда Наташка спросила:

— А вам Леонов нравится?

— Кто?

\

— Ну этот, киноактер.

— А, нравится. Только вы не поворачивайтесь. Так и сидите.

— И мне нравится. Он такое вытворяет, повеситься можно.

— Очень хороший артист. Но он во всех ролях очень похож. А

бывает, знаете, что один человек на другого так похож, что волосы на

голове шевелятся

— Это от электричества: У меня иногда от расчески вот такие искры

отлетают.

— Положить вам еще?

— Немножко. Только вы тоже ешьте. Я одна не буду.

Виктор ушел на кухню. В это время в дверь позвонили.

— Кого это несет? — проворчал Виктор.

— Привет, бобыль! — заорал с порога парень. — Не повесился еще?

Гостей было двое — муж и жена. Его звали Юрой, ее — Люсей.

— Что я вижу! — крича Юра. — Опять женщина в доме. Он вам тоже

гарнитур устроил?

— От Светки ничего нет? — спросила Люся.

— Нужен он ей, как же! — опять закричал Юра.— Кому нужны

ненормальные? Вы, девушка, сразу учтите, что он псих, и не очень на него

заглядывайтесь.

— Как псих?

— А вы ничего за ним не замечали?

— Нет, вот только смотрел он как-то.

— Он всегда с этого начинает. А чужие вещи он вам не давал мерить?

— Юра, перестань! — вмешалась Люся.— Хватит глупости говорить. А

Светка твоя паршивка, так и знай. Я ее не защищаю.

— Ты только его защищаешь, — сказал Юра.— А может, у вас амуры?

— Успокоишься ты или нет?

— А может, у вас амуры? Вы скажите. Я не против, только порядок

должен быть, очередь установим.

— Я вам сейчас мороженое сделаю, — сказал Виктор,— вы такого еще

не пробовали. .

— О, великий кухонный муж! — заорал Юра.

— Открывай бутылку, — сказала Люся. — Я так устала и спать хочу, а

ты все время орешь.

— Здрасте! А кто ныл: «Навестим Витю! Навестим Витю!» Я, что ли,

тянул этого психа смотреть?

— Вы извините его, девушка! — сказала Люся Наташке. — Он прораб.

Привык на стройке горло драть. Вот и орет, никак остановиться не может.

— И прораб! Производитель работ то есть. А вы что, позвольте узнать,

производите?

— Нет, я этого больше не вынесу, — сказала Люся и включила

магнитофон.

Юра ушел на кухню, что-то там громко рассказывал. Люся задернула

шторы, забралась с ногами на тахту, внимательно посмотрела на Наташку.

— Где он тебя подобрал? Ты на Светку и не похожа совсем.

— Это неважно. Какая есть!

— А ты с характером. Ему почему-то всегда попадаются с характером.

Хоть бы одна мямля попалась.

— Ну и ладно. А тебе-то что?

— Ничего. Только учти, в этом доме хозяйка не требуется. Витя сам

лучше любой хозяйки. А завтра ему станет стыдно, и он тебя выгонит. Ты не

смотри, что он мямля. В два счета с лестницы спустит.

— А вот и мы, — сказал Виктор, входя с подносом. — Не скучаете?

— Сейчас развеселю! — Юра шел следом с бутылкой и фужерами. — К

пьянке товьсь!

Выпили. Юра сменил пленку, пошел твист. Люся легла и уставилась в

потолок. Виктор тихо сидел рядом с нею.

— Эх, завалилась моя супружница. Выручайте, девушка! — орал Юра,

не переставая крутиться перед столиком. — Ну, спасите!

— Я так не умею.

— Научу.

— У меня босоножки жмут.

Виктор вытащил из шкафа туфли, но они были велики.

— Возьми мои, — сказала Люся, — от него не отвяжешься.

— Вот так! — кричал Юра. — Как будто спину вытираете и ниже.

Сначала подметки никак не отлипали от пола, потом Наташка

приладилась, и стало получаться. Когда она поворачивалась к тахте, ей

казалось, что Люсина рука двигается у Виктора за спиной, словно она его

гладит.

— Все! — сказал Юра, когда пленка кончилась. — Во наломался.

Завтра на карачках ползать буду.

— Еще, еще! — требовала Наташка.