Дневник, 1893–1909

5 мая. Пятница. Свидание с новым членом Государственного совета Петровым и старой ничтожностью Вешняковым об уступке нашему училищу помещения на Фонтанке.

6 мая. Суббота. Рождение Государя. Совет приглашен в Царское Село для принесения поздравлений. Обычный завтрак в Большом зале. На обратном пути Хилков рассказывает, что в этот день Государь утвердил новую железнодорожную линию Оренбург — Ташкент противно мнению Витте, который хотел дать этой линии другое направление.

В этот день назначены два новых члена Государственного совета. По словам Плеве, назначение состоялось так: при докладе его Государю о финляндских делах Государь сказал, что Бобрикову приходится тяжело в Финляндии и что для поддержания его следует его назначить членом Совета, а затем прибавил: «У меня есть еще кандидат: граф Шереметев. Напишите об этом великому князю Михаилу Николаевичу. Вероятно, он не встретит препятствий».

7 мая. Приезжает ко мне с официальным визитом граф Шереметев. Молчит, улыбается и только. С такими людьми, из которых ничего не вытянуть, поневоле всегда скажешь что-нибудь лишнее, а, может быть, правильно считать лишним все, что скажешь.

Захожу к Палену, уезжающему в этот день в деревню. На мои сожаления, что он уезжает до окончания дел, в коих отстаивал свои мнения, Пален отвечает, что уезжает именно из опасения повредить успеху дел ввиду нерасположения к нему Государя за то, что, исполняя данное ему поручение в Москве, он высказал правду о Ходынском деле.

8 мая. В общем собрании дело о способах приобретения дворянства. Говорю на тему, что нельзя создавать мужицкое царство с исключительно чиновничьим управлением.

10 мая. Среда. При рассмотрении в Соединенных департаментах представления об учреждении в Томске политехнического института товарищ министра народного просвещения какой-то Зверев позволяет себе сказать, что находит странным направление, даваемое этому делу Советом, я спешу осадить его, сказав, что нахожу странным, чтобы кто-нибудь называл странным мнение Совета.

11 мая. В Соединенных департаментах проект предельного земского обложения. Абаза с чрезвычайной запальчивостью отстаивает против Витте достоинства и заслуги деятельности земства. Шидловский доказывает необходимость предоставления земству иных, кроме земли, предметов обложения. Витте и Сипягин упорно стоят на своем, имея уверенность, что Государем будет утверждено всякое заявленное ими мнение. При голосовании 19 членов полагают: проект отклонить, 10 принимают проект целиком.

13 мая. Суббота. Обедаю у великого князя Михаила Николаевича и после обеда еду с ним кататься на острова. Разговор о его детях. Рассказывает подробности свадьбы Георгия с дочерью греческой королевы.[615] Потом беседуем о делах Государственного совета. Я настаиваю на том, что последовавшие по делу о предельном обложении земства мнения нельзя в настоящем виде представлять Государю, что необходимо сначала принципиально разрешить вопрос, рассматривать или не рассматривать проект, а по воспоследовании высочайшего утверждения привлечь к участию в рассмотрении большинство, которое своей критикой во многом его изменит. Великий князь с этим соглашается.

15 мая. После заседания общего собрания великий князь собирает председателей департаментов и меня, предлагая нам вопрос, что сделать с делом земского обложения. Я высказываю свое мнение, которое прочим не нравится. Бьет семь часов — привычный обеденный час. Разумеется, ничего не решили.

18 мая. Четверг. В 9 часов вечера у Сольского заседание Финансового комитета. Второе во всю нынешнюю зиму. В первый раз говорили об установлении твердой ценности бухарской теньги. Сегодня идет речь об отчислении в пользу Крестьянского банка четырех или пяти миллионов ежегодно для расширения его средств на покупку дворянских имений и раздробления их между крестьянами. Заседание происходит приблизительно так: Сольский заявляет, что, как кажется, представление министра финансов ничего особенного не содержит и, вероятно, будет принято единогласно.

Я заявляю сомнение о том, что дело это может подлежать рассмотрению Финансового комитета, так как здесь идет просто речь о включении в смету известного расхода, что относится к предметам ведомства Департамента экономии Государственного совета.

Витте возражает мне, что такое ассигнование есть последствие одного из пунктов манифеста 14 ноября 1894 года, установившего подобную милость в отношении крестьян, а, следовательно, дело уже выведено из общего порядка и должно рассматриваться в Финансовом комитете.

Я (не находя никакой поддержки ни в Сольском, ни в Маркусе, ни в Тернере, несмотря на данное всеми тремя обещание) ставлю вопрос о том, что представляют из себя выкупные платежи, из коих предполагается производить вычет. Иначе говоря, какую же сумму составляет источник для вычета.