Дневник, 1893–1909

20 апреля. Поездом в 1 час 30 минут еду в Царское Село, чтобы участвовать в праздновании бракосочетания великой княжны Марии Павловны со шведским принцем Вильгельмом. В вагоне встречаю П. Н. Дурново, который, пробыв короткое время министром внутренних дел, своей энергией положил конец почтовой стачке и тем самым содействовал прекращению революции или, как было принято говорить, освободительному движению. Дурново жалуется на то, что после увольнения от обязанности министра внутренних дел он в течение двух лет не видал императора.

На царскосельской станции усаживаюсь в ямскую карету, коих значительное число было выписано из Москвы для приглашенных ко двору. Достигнув Большого дворца, отправляюсь прямо в церковь, где уже собран дипломатический корпус. В три часа вступает императорская Фамилия, и начинается весьма продолжительная церковная церемония, после которой в том же торжественном порядке отправляются в верхний этаж, где совершается, впрочем, довольно быстро, церемония лютеранского бракосочетания. Чтобы отдохнуть после столь продолжительного стояния на ногах, я отправляюсь к себе на дачу, где мне удается поспать часа полтора. В 7 ½ часов парадный обед в Большом зале, начинающийся с того, что митрополит читает молитву. Мне приходится [сидеть] подле священника, начальствующего над всем придворным духовенством и отправляющего церковную службу в домашней церкви Государя в Александровском дворце. С другой стороны возле меня сидит жена шведского посланника, ни в каком отношении из себя ничего особенного не представляющая, но не выказывающая никаких дурных чувств. После обеда все присутствующие рассыпаются по многочисленным залам дворца. В одиннадцатом часу, когда Большой зал освобождается от загромождавших его столов, церемониймейстеры приглашают в него вернуться и расположиться вдоль стен так, чтобы в середине комнаты осталось пустое пространство, в котором русское царское семейство и все многочисленные иностранные принцы и принцессы исполняют танец, именуемый «польский», под звуки музыки, заимствованной из оперы «Жизнь за царя»[937], так как все танцующие или, скорее, шествующие, и мужчины, и женщины, одеты в весьма богатые и притом разнообразные костюмы, то все это в связи с прекрасной архитектурой, сильным освещением представляет очень красивое, художественное зрелище. В 12 часу разъезжаются по домам.

22 апреля. Вторник. Вечером в Мариинском дворце председатель Акимов собирает двадцать два члена для предварительного обсуждения вопроса о том, что удобнее: обсуждать ли бюджетные сметы обеих палат одновременно, целиком или поодиночке. Все признают последний способ предпочтительным.

23 апреля. Среда. В 9 часов утра снова отправляюсь в Царское Село поздравлять императрицу Александру Феодоровну по случаю ее именин. Продолжительная обедня с прекрасным пением хора придворных певчих! После обеда принесение поздравлений. Посредине одной из зал стоят: обе императрицы и среди них император; поздравители целуют руку у каждой из императриц и жмут руку императору. Вдовствующая императрица, весьма нерасположенная ко мне, спрашивает меня: «Comment vont vos jambs?»[938] На что я отвечаю: «Tres bien. Madame, je n’ai qu’a les remercier de m’avoir rendu possible mon pelerinage d’aujourd’hui»[939]. Завтракают в Большом зале за небольшим круглым столом. Я сижу возле фрейлины Тютчевой, надзирающей за двумя старшими девочками. Говоря о четырехлетием наследнике, она рассказывает, что этот ребенок отличается большой твердостью воли. На днях он попросил Тютчеву отпустить на прогулку с ним двух старших его сестер. Тютчева отвечала ему, что согласна, но под условием, чтобы они не опоздали к уроку в 4 часа. «Я Вам это обещаю, — отвечал ребенок, — а Вы знаете, что я держу свои обещания. Если они вздумают опаздывать, то я их прогоню».

24 апреля. Четверг. В 8 часов отправляемся в Царское Село, где серия празднеств оканчивается вокальным концертом в большом зале. Выбор музыки хорош, но голоса плохие, толпа огромная, все празднество со включением и ужина тянется весьма долго; трудности для достижения кареты, а потом вагона — великие. Приезжаем домой на Морскую в 3 ½ часа, порядочно усталые.

25 апреля. Пятница. Министр финансов[940], произнося речь в Думе, сказал: «Слава Богу, у нас нет парламента». Эта фраза вызвала со стороны членов Думы резкие возражения и возбудила сильные толки в городе.

26 апреля. Суббота. Сижу в своем богословском правлении, где назначенные управляющим Государственным банком Тимашевым администраторы творят невероятные дела. Вечер у Гончарова на собрании правой фракции. Генерал Унтербергер очень хорошо говорит о постройке Амурской железной дороги. Хозяин дома и председатель по обыкновению неумолкаемо излагает свои обильные, но неблестящие воззрения и изложения фактов.